События дня привели к почти бессонной ночи. В шесть утра, когда Джорджет услышала, что по их улице развозят газеты, она выпрыгнула из кровати. Каждый вечер перед тем, как лечь спать, она приготовляла кофеварку так, что утром ей нужно было всего лишь включить ее. Она включила ее машинально, пробегая по кухне к боковой двери. Она открыла дверь и забрала газеты.
Неприятная мысль не давала Джорджет покоя: Силия Нолан потребует аннулировать сделку о доме. Уже четыре раза за двадцать четыре года она продавала этот дом. Джейн Зальцман купила его задешево из-за шумихи вокруг дома, но она там никогда не была счастлива. Она утверждала, что появлялся неожиданный звук, когда включали отопление в доме, и ни один сантехник не мог с ним справиться. Звук напоминал ей выстрелы. Джейн хватило на десять лет.
Прошло еще два года, прежде чем дом перешел к Гринам. Они прожили в нем около шести лет, а затем попросили Джорджет продать его.
— Это замечательный дом, но, сколько я ни старалась, я не смогла избавиться от чувства, будто что-то ужасное должно здесь произойти снова, и я не хочу быть вовлеченной в это, — сказала Элеонора Грин, когда она позвонила Джорджет и попросила выставить дом на продажу.
Последние владельцы дома, семья Харриманов, имели дом в Пальм Бич и большую часть времени проводили там.
А когда дети устроили хэллоуинскую шутку в прошлом году, Харриманы внезапно решили переехать во Флориду на постоянное жительство, не дожидаясь повторения Хэллоуина или еще чего-нибудь подобного.
— В нашем доме во Флориде ощущаешь себя по-другому, — призналась Луиза Харриман, когда отдавала Джорджет ключи. — Здесь же я чувствую себя так, как будто все вокруг думают обо мне как о даме, которая живет в «Обители Малютки Лиз».
За последние десять месяцев, что Джорджет показывала этот дом и пересказывала наизусть его историю, большинство потенциальных покупателей говорили, что им не просто жить с мыслью, что они владеют домом, в котором была стрельба с фатальным исходом. Если бы они жили в этом районе и знали, что дом называют «Обителью Малютки Лиз», они наотрез отказались бы даже взглянуть на него. Для такого дома нужен особый покупатель, как Алекс Нолан, которому было бы все равно, что было раньше в этом доме.
Джорджет села за кухонную стойку и открыла газеты «Дейли Рекорд», «Стар-Леджер» и «Нью-Йорк Пост». Во всю первую страницу «Дейли Рекорд» была напечатана фотография дома. Сопроводительная статья с сожалением констатировала, что содеянный вандализм не позволяет забыть о трагедии, случившейся в этом доме. На третьей странице «Стар-Леджер» была фотография Силии Нолан, сфотографированной в момент, когда она начала терять сознание. На фотографии у Силии запрокинута голова, сгибаются колени и развеваются темные волосы. На следующей фотографии был фасад обезображенного вандалами дома и надпись на траве. «Нью-Йорк Пост» на третьей странице поместила снимок крупным планом черепа с костями на парадной двери с инициалами «Л» и «Б» в глазницах. Как «Нью-Йорк Пост», так и «Стар-Леджер» преподносили это как сенсацию.
«К несчастью, в нашем округе за эти годы „Обитель Малютки Лиз“ обросла зловещими мифами», — писал репортер газеты «Дейли Рекорд».
Этот репортер взял интервью у Тэда Картрайта о вандализме. На фотографии для газеты Тэд был запечатлен в своем доме около Бернардсвилла с тростью в руке.
«Я до сих пор не могу прийти в себя из-за смерти жены, и я шокирован тем, что есть человек, который настолько порочен, что способен напоминать нам о том ужасном происшествии, — цитировал слова Тэда репортер. — Всякое напоминание заставляет меня страдать как физически, так и эмоционально. Мне до сих пор снятся кошмары: я вижу выражение лица малютки, которая устроила огнестрельный шабаш. Она была воплощением дьявола».
Точно такую же историю он рассказывает уже почти четверть века, подумала Джорджет. Он не хочет, чтобы кто-нибудь забыл ее. Так ужасно, что Лиза была слишком потрясена, чтобы говорить что-то в свою защиту. Я бы отдала все, чтобы услышать ее версию о том, что произошло той ночью. Я знаю, как Тэд Картрайт ведет свой бизнес. Была бы его воля, он понастроил бы улицы со стриптиз-барами вместо дорожек для верховой езды — в Мендхеме и Пипэке. Он будет пытаться делать это до того дня, пока его не положат в могилу. Возможно, он и дурачит многих, но я была в комиссии по зонированию[3], и я видела его в деле. За фальшивым имиджем деревенского джентльмена и обездоленного мужа скрывается безжалостный человек.
Джорджет продолжила чтение. Дрю Перри из «Стар-Леджер», очевидно, уже разузнала, кто такие Ноланы.
«Алекс Нолан — партнер юридической фирмы в Нью-Йорке „Акерман и Нолан“, член Клуба верховой езды Пипэка — писала Дрю. — Его жена Силия Фостер Нолан, вдова Лоренса Фостера, бывшего президента инвестиционной фирмы „Брэдфорд и Фостер“.
Даже если я и пыталась рассказать Алексу Нолану о дурной репутации покупаемого дома, — думала Джорджет уже в сотый раз, — дом ведь все равно записан на имя его жены, а она ничего не знала об истории дома. Если Силия узнает о соответствующем законе по таким домам, она может потребовать, чтобы сделку аннулировали.
Слезы отчаяния покатились из глаз Джорджет, она вглядывалась в фотографию Силии Нолан, падающей в обморок.
Конечно же, я могу утверждать, что рассказала все про дом ее мужу, пускай подает на меня в суд, но эта фотография произведет большое впечатление на судью, подумала Джорджет.
Как только Джорджет встала, чтобы налить себе еще кофе, зазвонил телефон.
Это была Робин.
— Джорджет, полагаю, что вы уже видели газеты.
— Да, видела. Ты встала рано.
— Я переживаю за вас. Я знаю, как вы были расстроены вчера.
Джорджет была благодарна за заботу, которую она услышала в голосе Робин.
— Спасибо, — ответила Джорджет; — Я прочитала все статьи.
— Что меня пугает, — сказала Робин, — так это то, что какой-нибудь брокер по недвижимости свяжется с Силией Нолан и скажет, что она легко может расторгнуть контракт, а затем скажет, что их фирма была бы счастлива помочь ей найти новый дом.
Последняя надежда Джорджет, что все как-нибудь утрясется, исчезла.
— Конечно. Ты права, кто-нибудь, вероятно, захочет так сделать, — выговорила медленно Джорджет. — Увидимся в офисе, Робин.
Джорджет положила трубку.
— Ничего не утрясется! — воскликнула Джорджет. — Ничего просто так не утрясется.
Затем Джорджет плотно сжала губы.
— Кто-то отнимает у меня то, на что я живу, — подумала Джорджет. — Может, Ноланы не захотят платить издержки, но, если я потеряю эту сделку, кто-то за это поплатится.
Джорджет сняла трубку, позвонила в полицейский участок и спросила сержанта Эрли. Даже когда ей сказали, что он будет не раньше чем через час, она не осознала, что еще нет семи часов.
