Она вспоминала комплименты, услышанные вчера вечером от мужчин, которым граф разрешил танцевать с ней. Друзья графа настаивали, чтобы их представили самой прекрасной Клеопатре, какую только можно себе вообразить.
Люпита решила, что люди восторгались не ею, а ее нарядом и спектаклем.
В то же время мысль об ошеломительном успехе волновала кровь.
Люпита надеялась, что граф вчера был ею доволен.
Пришла миссис Филдинг помочь ей принять ванну и одеться. Люпита надела лучшее из привезенных ею платьев и самую красивую шляпку.
Она не могла не чувствовать, что граф находится под впечатлением от минувшей ночи на балу, и хотела, чтобы у нее и дома была более заметная внешность.
Когда она спускалась с лестницы, граф смотрел на нее оценивающим взглядом.
Вероятно, она выглядела так провинциально, что он изменил свое решение покатать ее на автомобиле…
Возле дома стоял элегантный фаэтон, запряженный парой под масть тщательно подобранных коней.
Грум, в живописной ливрее и высокой шляпе с кокардой, сидел сзади.
Перед отъездом на прогулку граф дан указание лакею, чтобы тот неусыпно следил, чем занимается Джерри. Он предложил заинтересовать мальчика игрой в мяч ракетками, находившимися в игровой комнате.
Уже в фаэтоне Люпита сказала:
— Как вам удается обо всем подумать? Вы и умны, и добры, и внимательны одновременно!
— Ну, ты мне льстишь! Я с удовольствием выслушиваю твои похвалы, но на самом деле это я должен говорить тебе комплименты.
Люпита с тревогой взглянула на него.
— Я… боялась, вы найдете меня недостаточно модно одетой, чтобы кататься с вами…
— На мой взгляд, ты выглядишь очаровательно. Я теперь официально считаюсь твоим опекуном, потому что твой отец скончался, и теперь я буду заботиться о вас обоих. Я послал на Бонд-стрит за продавцом; он посмотрит на тебя сегодня вечером и определит, какие платья будут тебе необходимы, если ты захочешь принять хотя бы часть приглашений, которые отныне потекут рекой.
К удивлению графа, она рассмеялась.
— Я не могу поверить в возможность этих приглашений.
— Вот погоди немного и увидишь, что я прав, — доказывал он.
Граф погонял лошадей с лихостью заправского грума, и Люпита подумала, что подобное знание дела было бы приятно ее отцу.
Когда они повернули на Роттен Роу, ей показалось, что их фаэтон красивее всех.
В открытых двухместных экипажах сидели изысканно одетые леди, подняв маленькие изящные зонтики.
Было также немало верховых джентльменов, знакомых с графом. Они ехали медленно.
Вдруг граф увидел в открытой карете Элоизу с герцогом Данбриджским.
Граф поехал позади них, зная, что она наблюдает за его фаэтоном.
Поэтому он решительно повернул голову в другую сторону, как бы приветствуя верхового джентльмена.
Граф представил себе, как ее должно раздражать, что каждый проезжающий смотрит на Люпиту.
Все, конечно, узнали в ней Клеопатру минувшей ночи, и он не сомневался, что, наблюдая, они обмениваются новостью, будто теперь граф и Люпита тайно обручены.
Их прогулка по Роттен Роу только подтверждает догадки светских львов и львиц. К тому же с Люпитой нет сопровождающей дамы, что идет вразрез с общепринятыми правилами, и это еще красноречивее говорит о характере их отношений.
Граф с удовлетворением отметил, как искусно он пропустил Элоизу в Виннинг-пост.
Хотя она сидела на переднем сиденье открытой кареты, а Данбридж — позади нее, рядом с ней восседала пожилая женщина, исполняя, вероятно, роль дуэньи.
Должно пройти от четырех до семи дней, прежде чем Элоиза сможет объявить о своей официальной помолвке с герцогом.
В то же время ей все без конца твердили, что граф Ардвик тайно помолвлен с очень красивой девушкой, которая сейчас сидит в фаэтоне. Да, он нанес Элоизе весьма чувствительный удар.
Этого она ему никогда не простит.
Прогулка по парку заняла около часа.
Вернулись они ко второму завтраку. В столовой к ним присоединилась графиня Дауджерская. Ей не терпелось узнать обо всем, что произошло на балу.
Граф поведал ей, как он играл роль Юлия Цезаря и как Люпиту-Клеопатру вынесли завернутую в ковер, — так было в подлинной истории.
Бабушка зааплодировала.
— Только ты, Ингрэм, мог придумать такое оригинальное представление.
Уверена, о нем еще долго будут говорить как о гвозде программы.
— Надеюсь, — скромно ответил граф.
Затем они перешли в гостиную, и граф сказал, что ему еще надо написать несколько писем.
Он обещал пригласить герцогиню Девонширскую.
— Передай ей мою любовь и сообщи, что я надеюсь встретиться с ней завтра; хочу услышать ее версию о том» что и как было на маскараде, — попросила бабушка.
Граф улыбнулся.
— Не сомневаюсь, это займет очень много времени.
Он направился к двери, но внезапно вернулся и подошел к девушке. — Ты не забыла, Люпита, что продавец приезжает сегодня вечером?
Отбери все, что покажется тебе наиболее подходящим. А когда я вернусь, я решу, хорош ни твой выбор модной одежды.
— Я… конечно, не могла бы решить ничего самостоятельно… Что, если я сделаю ужасную ошибку… и вы не одобрите то, что я… выберу?
— Ты просто отложи выбранную тобой одежду до моего возвращения.
Я пробуду у Девонширов совсем недолго и явлюсь прежде, чем ты закончишь наряжаться и украшаться.
Граф уехал.
Люпита беспомощно посмотрела на графиню Дауджерскую и тихо произнесла:
— Я чувствую, что… не должна позволять его светлости покупать мне одежду… И в то же время я не хочу, чтобы он меня стеснялся.
— Я уверена, этого никогда не будет, дорогая. — Графиня улыбнулась. — Мой внук уже говорил мне, что после смерти ваших родителей он чувствует ответственность за вас с братом. Пусть внук делает то, что считает нужным, и все будет хорошо. Он всегда серьезно продумывает свои решения.
Немного погодя Люпита спросила:
— Ваш внук рассказал вам, почему мы убежали из дома?..
— Да, он мне все рассказал, и я в ужасе от того, что человек, которого считают джентльменом, способен на столь чудовищные поступки!
Она даже задохнулась от волнения. Едва оправившись, графиня продолжала:
— К сожалению, подобные люди, пустившие на ветер огромные суммы и погрязшие в долгах, опасны своей непредсказуемостью.
Графиня говорила так резко, что Люпита не могла отделаться от ощущения своей вины.
