— Надеюсь, моя яхта вас тоже не разочарует, — сказал маркиз. — Я сам ее спроектировал и, путешествуя на ней, чувствую себя очень комфортно.
— Это самое главное, — согласилась Шона.
Вскоре они увидели и само судно. Красивая, оборудованная по последнему слову техники, яхта в самом деле выглядела весьма комфортабельной.
По распоряжению капитана все для них уже было приготовлено. Багаж занесли на палубу, а Шону и Эффи проводили в их общую каюту.
Каюта оказалась большой, роскошно убранной, с двумя узкими, но удобными койками. Распаковывая чемоданы, Шона все еще испытывала внутреннее напряжение: она ждала момента, когда они наконец отчалят и она почувствует себя в полной безопасности.
И вот этот момент настал.
С палубы донеслись крики моряков, лязг цепей, свист — и судно снялось с якоря.
Только ощутив качку и услышав плеск волн, Шона осознала, что все ее проблемы остаются в Англии, а впереди — безмятежное плавание по Ла-Маншу.
«Теперь я свободна», — подумала она.
Девушка была слишком возбуждена, чтобы сидеть в каюте, и поэтому сразу же поднялась на палубу. Там она замерла у поручней, любуясь белыми меловыми утесами остающегося за кормой Дувра.
— О чем вы думаете? — спросил вдруг чей-то голос.
Перед ней стоял маркиз. Она была настолько поглощена великолепным зрелищем, что даже не заметила, как он к ней присоединился.
— Я думаю о том, что теперь свободна, а это — самое волшебное приключение, которое мне когда-либо приходилось переживать. По-моему, ваша яхта просто идеальна.
— Отлично. Проектируя ее, я поставил своей целью, чтобы на борту люди чувствовали себя именно так. Строители на верфи считали меня безумцем и уверяли, что осуществить мои идеи невозможно.
— Но вы, разумеется, настояли на своем, — сказала Шона. — Как и всегда, я полагаю.
— Не всегда, — ответил он, внезапно помрачнев. — Каким бы богатым и могущественным ни считал себя человек, в любой момент он может оказаться совершенно беспомощным в руках неумолимой судьбы. И то, что позволяло ему верить в свою непобедимость, вдруг обернется всего лишь иллюзией.
Шона не сводила с него глаз.
— Я не понимаю вас.
— Неважно, — сказал он, с видимым усилием возвращаясь к действительности. — Вы и не должны были это понять.
Однако Шона не сдавалась, словно ее подстегивала какая-то неведомая сила.
— Разве я смогу помогать вам, если не научусь вас понимать?
— Я по возможности расскажу вам о себе, но кое-что должно остаться тайной, — он понизил голос, — и не только для вас, но и для всего мира.
Он заметил крошечную морщинку, пересекшую лоб девушки, и резко сказал:
— Не смотрите на меня так!
— Я... я не понимаю, о чем вы, — пробормотала она. — Что значит — так?
— Как будто видите мою душу, — ответил он тихо, но твердо.
— Простите, — сказала она, тотчас отвернувшись. — Я не хотела показаться бестактной.
— Бывают моменты, когда вам не следует задавать мне вопросы, — сказал он, не меняя интонации. — Спрашивать кое о чем я вам запрещаю. В скором времени узнаете, о чем именно. И никогда, никогда меня не злите! Этого я не вынесу.
Потрясенная, Шона взглянула на него.
Чего он не вынесет — собственного гнева?
Впрочем, ответ уже отчасти был ей известен. Стоя совсем близко к нему, она ощущала, какие сильные эмоции исходят от этого мужчины. Мощные, чуть ли не агрессивные, они, казалось, могли разорвать его самого.
— Простите, — примирительно сказала Шона, касаясь его плеча.
Слова, которые она произнесла в следующий момент, удивили ее саму, но они шли от сердца:
— Доверьтесь мне. Я никогда не причиню вам зла.
В глазах его читалось облегчение, когда он накрыл ее руку своей ладонью.
— Я доверяю вам, — сказал он. — Не знаю почему, ведь мы знакомы совсем недавно. Но что-то подсказывает мне, что вы заслуживаете доверия.
Их пальцы переплелись, и Шона ощутила во всем теле легкую дрожь. В руках маркиза чувствовалась особая нервная сила. Это были руки аристократа, скорее даже художника, — с маникюром на длинных, тонких, изящных пальцах.
При всем том было в маркизе нечто иное, не имевшее отношения ни к аристократизму, ни к благородству воспитания. За вкрадчивым голосом и внешней элегантностью таился человек безжалостный и опасный, как дики и зверь.
Он отпустил руку Шоны, и это странное ощущение исчезло. Возможно, ей просто показалось... Но теперь она знала: то, что открылось ей в эти короткие мгновения, не было вымыслом. Перед ней был действительно измученный человек — измученный тайнами, которые он не мог открыть ни единой живой душе.
Раньше Шона думала, что просто отправляется в путешествие по Европе.
Теперь она поняла, что ступила на неизведанную землю.
Глава четвертая
- Позвольте показать вам остальную часть яхты, — любезно предложил маркиз Шоне.
Они вместе спустились вниз. Шона уже не удивилась, обнаружив там очень удобный салон, где, по словам маркиза, им предстояло в будущем работать. Это была просторная комната с несколькими книжными полками. Возле иллюминатора стоял стол, который, как подумала Шона, мог стать ее рабочим местом.
Маркиз тут же откликнулся на ее мысль, словно она задала вопрос вслух:
— Это для вас. Именно здесь вы будете записывать слова мудрости, которые, надеюсь, слетят с моих губ. Здесь же вы будете разбирать записи, сделанные во время наших совместных исследований.
— А вот и печатная машинка! — не скрывая воодушевления, воскликнула Шона. — Я слышала об этих великолепных аппаратах, но никогда прежде их не видела.
Печатная машинка была американским изобретением, вызвавшим волну восторгов и множество разговоров по всему миру. Чуть позже такие машинки появились и в Англии.
— Мне подарил ее друг из Америки, — пояснил маркиз. — Он сказал, что это последняя модель, полученная прямо с фабрики.
— С помощью печатной машинки мне будет гораздо легче вести записи, — сказала Шона. — Я уверена, что очень скоро научусь на ней работать—с той же легкостью, с какой когда-то овладела техникой игры на пианино.
Машинка была далека от совершенства и издавала слишком много шума. И все же, столкнувшись с таким чудом техники, Шона испытала благоговейный трепет. Это было похоже на прикосновение к будущему.
— Вы уже спланировали маршрут? — спросила она, усаживаясь за стол и осматривая содержимое выдвижных ящиков. — Намерены посетить новые города или вернуться туда, где прежде уже бывали?
