Кац пристально посмотрел в глаза Калински и самым искренним тоном произнес напутственные слова:
— Просто запомни: ты можешь думать, что ты здесь самый главный, и ты можешь считать его своим другом, но не поворачивайся к нему спиной.
Прежде чем уйти, Кац еще раз взглянул Калински в глаза, и обоих мужчин словно бы осенило, что их будущие успехи и неудачи странным образом будут переплетены.
— Я правда считаю что ты хорошо поработал, Майкл.
— Спасибо, Том. Спасибо.
Они пожали друг другу руки, на мгновение позволив взаимоуважению взять верх над неловкостью. Калински закрыл дверь и вернулся к окну, возле которого он простоял какое-то время, уставившись на непрезентабельную парковку. Таков был вид, такова была его новая жизнь. Привыкни к этому, подумал он.
Тут в дверь осторожно постучали, и в кабинет вошел Синобу Тойода, худой, тихий японец, который носил щегольские итальянские костюмы, вызывающие галстуки и очки с толстыми стеклами, вечно сползавшие с носа. Он занимал пост исполнительного вице-президента и обеспечивал взаимодействие между калифорнийской Sega of America и токийской Sega of Japan. После того как Калински согласился на эту должность, Тойода любезно согласился встретиться с новым генеральным директором, чтобы ввести его в курс дела. В какие-то моменты их первой встречи Калински мог бы поручиться, что за замкнутостью и вечной голливудской улыбкой Тойоды скрывается невероятно проницательный и находчивый человек. Правда, он не мог с уверенностью сказать, насколько истинна преданность этого человека. Калински слышал разные мнения о роли Тойоды в Sega of America, они варьировались от «соломинки, которой взбалтывают напиток», до «японского шпиона, который готов без колебания сообщать все новости о своих коллегах лично Накаяме». До момента их знакомства Калински был склонен верить первым, но разве Тойода не мог вести себя, как шпион? Калински с радостью приветствовал гостя:
— Входите, Тойода-сан!
— Прошу, называйте меня просто Синобу.
Калински кивнул, убеждая самого себя, что готовность Тойоды к неформальному общению можно отнести в пользу версии «не-шпион». Хотя, возможно, это была просто хитрая уловка.
Тойода вновь прервал поток мыслей Калински, напомнив тому, что скоро должно начаться совещание руководителей.
— Для вас это будет прекрасный шанс увидеть всех и понять, чем они занимаются.
— Прекрасно, — сказал Калински и пошел за Тойодой по широким складским проходам. И хотя само здание было небольшим, здесь витало чувство открытости, что делало сложенные у стены многочисленные коробки не проявлением беспорядка, а как бы основой грядущих успехов. — На днях я слышал, что вы что-то говорили о Далласе. Вы оттуда?
— Да, там живет моя семья, — ответил Тойода. После незначительной паузы, во время которой Том решал, какую выгоду можно извлечь из его уточнения, он продолжил: — Когда я уехал из Японии, чтобы работать на Mitsubishi, мы с женой осели в Далласе. Она и сейчас там, воспитывает детей, а я к ним возвращаюсь на выходные.
— Подождите, вы что, летаете к ним каждые выходные? Так вы добираетесь до Далласа?
— Да, именно, — тихо сказал Тойода.
— Это же… — Калински хотел сказать «безумие», но осознал, что в ближайшем будущем он сам собирается делать нечто похожее (пусть расстояние между ним и семьей и будет меньше). У дочерей Калински начинался учебный год, и они с Карен решили, что будет лучше, если до следующего лета она с девочками останется в Лос-Анджелесе, а он снимет небольшой домик в области залива.
По выходным он мог бы уезжать в Лос-Анджелес, чтобы провести там время с семьей, а рано утром в понедельник возвращался бы обратно. Конечно же, это была далеко не идеальная ситуация (ни для Калински, ни для одометра его автомобиля), но по отношению к их дочерям было бы нечестно устраивать переезд так резко, особенно учитывая, что история с Sega могла не продлиться и года. К тому же он не собирается мотаться в Даллас каждые выходные.
— Это и правда здорово, Синобу.
Тойода провел его в затененный конференц-зал с большим столом и темными стенами, обитыми деревом. Помещение было заполнено людьми — там уже находилось чуть больше десятка сотрудников. Калински представился и объяснил, что сегодня он выступает скорее в роли наблюдателя. Затем несколько минут ушло на восторженные слова и горячие заверения в будущем величии.
После того как обязательные шутки подошли к концу, началась, собственно, деловая встреча — если только ее можно было назвать встречей. По своему опыту Калински знал, что встречи — это моменты, когда сотрудники могли высказывать свои идеи — хорошие, никудышные, непонятные, — а затем выбирать из них самые лучшие для претворения в жизнь. На встречах обновлялись статусы проектов, обсуждались стратегии, и, что самое важное, сотрудники производили чуть лучшее впечатление, чем их работа. Тут же все было совсем по-другому. Здесь все голоса слились в одну сплошную какофонию недовольства.
— Какой статус у Atomic Robo-Kid?
— Да кому какая разница! Игра — отстой.
— Ну а чья это вина?
— Какой-то идиот из UPL пришел с дерьмовой игрой, какой-то другой идиот в Японии портировал ее на Genesis, а третий идиот здесь заказал слишком много экземпляров!
— Ты это обо мне сейчас говоришь?
— Ну, ты же сам про нее вспомнил…
— Да пошел ты! Тебе просто повезло, что тебя не уволили за ту хрень с Babbage’s.
Наконец в этом хаосе настала некая передышка, когда словесная перепалка сменилась на всеобщий смех.
— «Сержант Кабукимэн», — сквозь смех повторила директор по лицензированию Дайана Дроснес. — Ага, все верно, он вернулся.
Sgt. Kabukiman N.Y.P.D. был комедийным фильмом 1990 года о неуклюжем полицейском из Нью-Йорка, который превратился из обычного копа в супергероя, обретя сверхспособности вроде палочек для еды с тепловым наведением и фатальных суши. Из всех сотрудников Sega не многие видели этот фильм, но все они были едины в одном: это был самый худший фильм, какой им только доводилось видеть. Однако, невзирая на очевидный ужас, игровые разработчики из токийского отделения Sega считали этот фильм великолепным и были убеждены, что американцам обязательно стоит получить лицензию на производство игры по мотивам этого фильма. Каждый месяц Дроснес и ее коллеги посылали в Японию факсы, в которых объясняли, почему это было плохой идеей. Но из Японии по-прежнему приходили приказы заняться этим проектом. Подобные культурные различия были источником шуток, но после короткого перерыва на смех препирательства вспыхнули с новой силой.
Калински пытался сохранять молчание, но сделать это было очень сложно. На этой же встрече присутствовали трое сотрудников, которых Калински сразу же посчитал многообещающими. Одним из них был загадочный Синобу Тойода, а двумя другими — Пол Риу и Эл Нильсен, которых он знал по другим своим работам.
— Вы оба, успокойтесь, — авторитетно и с едва заметной угрозой сказал Риу, сразу же наведя в помещении порядок. Риу был коренастым ветераном Вьетнама с глубоко посаженными глазами и звучным голосом. — Я позабочусь о том, чтобы у нас было достаточно места для маневра, и потом мы будем отгружать через Чикаго, чтобы восполнить часть потерянного времени.
