Людей в баре прибавилось, яблоко бы вряд ли свободно упало в этой толпе. Беспрерывно, как ужаленные, повсюду сновали официанты. Стало душно. Решил выйти на улицу размяться и сменить обстановку. Дождь прекратился, небо просветлело, но на улицы опустилась не очень приятная, влажная дымка. Отчаявшись вдохнуть свежего воздуха, побрёл обратно и завернул в туалет.
Зайдя в мужскую комнату, я решил было, что ошибся дверью – внутри стояла Вика. Вид у неё был странный. Когда она успела так захмелеть?
– Привет. Ты что здесь делаешь? – задал я банальный, до боли в зубах, вопрос.
– Вот досада, я что, ошиблась кабинкой? – ответила она вопросом на вопрос, поправляя макияж.
Внутрь зашёл парень, окинул нас с Викой взглядом, и, как ни в чем не бывало, собрался делать то, зачем пришёл. Я, недолго думая, мягко, но настойчиво, взял девушку под руку, и вывел из туалета. Та поддалась мне, и под тонкой тканью изящного платья я почувствовал теплоту её тела. Внезапно в мозгу пронеслась тактильная ассоциация с одним давним случаем. В посёлке, где жили родители, у знакомого фермера, я держал в руках молодого кролика. Перед тем, как взять его, я видел, что тот круглый и пушистый, но когда поднял на руки, под пышной шерстью, почувствовал щуплое тельце с бешено бьющимся внутри сердечком.
Что-то подобное, я испытал и сейчас. И Вика показалась мне хрупкой и беззащитной, но не как кролик, а как сильная девушка в минуту слабости. Алкогольное опьянение, а особенно у представительниц слабого пола, вполне можно определить как временное состояние крайней уязвимости. Почему-то вдруг обрадовался тому, что именно я оказался в нужное время в нужном месте, потому как заметил, что алкоголь наложился на что-то ещё, явно негативное. Ей нужна защита на то время, пока она плывёт по волнам своего внутреннего психологического шторма. И я абсолютно точно смогу обеспечить ей такую поддержку.
В зале стояла жуткая какофония – это компания молодых людей активно следила за ходом спортивного мероприятия. Да и без них было довольно шумно. Я с трудом представил, что творится здесь во время праздника выпускников «Алые паруса», который, кстати, должен был состояться на днях. Свернул к выходу, и Вика безропотно последовала за мной. Мы вышли в белый, как молоко, питерский вечер.
– Это похищение? – лукаво поинтересовалась Вика, рассматривая мои глаза.
– Да. Только я не определился с мотивами и целями, – прервал я диалог, складывающийся из череды вопросов.
– Давай присядем, и всё обсудим, – показала она на заботливо застеленные глянцевыми журналами отливы окон заведения.
Мы устроились на не очень удобной, но вполне подходящей в нашем случае, поверхности. Мимо сновали прохожие, автомобили.
– Твоя история про ураган, это правда? – снова задала она вопрос, и, как-то невпопад, возможно, просто для того, чтобы завязать разговор.
– Так всё и произошло. А в какой ты ураган попала? – поинтересовался я, решив перейти сразу к сути.
– Я?! – искренне удивилась Вика, инстинктивно поправляя причёску, но потом, видимо поняв смысл вопроса, ответила: – Ты прав, я напилась. Вот ты пришёл в первый раз на встречу выпускников, и тут на тебе. Я что, правда, так плохо выгляжу?
– Ты выглядишь прекрасно, учитывая состояние, – улыбнулся я, ничуть не соврав. – Но дело ведь не в алкоголе? Он только усиливает настроение.
Она сбросила с себя псевдо-беззаботную пелену и отвела глаза, рассматривая вереницу пешеходов.
– Не обижайся, я не собираюсь копаться у тебя в голове, я не психолог, – спокойно произнёс я. – Мы иногда болтали с тобой о всякой ерунде, можем поговорить и сейчас. Столько лет прошло, а ты не изменилась.
Вика обернулась ко мне и одарила грустной, но непритворной улыбкой. Я понял, что она расположена, но не готова к подобным разговорам. Мы немного посидели молча, и мне показалось, как будто девушка еле заметно вздрагивает. Только сейчас я понял, что на ней тонкое платье, а Санкт-Петербург, даже в июне, это далеко не Сен-Тропе. Как назло, на мне была толстовка на голое тело, которую не снимешь и не предложишь озябшей спутнице, как можно было бы предложить тот же пиджак.
– Могу завезти тебя домой. Мне спешить некуда. Дома никто не ждёт, – предложил я, обернувшись к собеседнице, и заметил, что та сама хотела что-то сказать. – Извини, что перебил.
– Я хотела узнать… – Вика улыбнулась уже более жизнерадостно. – На самом деле ты уже ответил на оба моих вопроса.
Не знаю, какое впечатление произвёл на девушку мой грязненький автомобиль, но припаркован он был совсем рядом, и уже через минуту мы погрузились в тёплую тишину его салона.
– Я удивлена, – сообщила Вика, вкрадчиво изучая меня с пассажирского кресла. – Ты предвосхитил мой вопрос и даже мои мысли.
– Такая сонастройка встречается у близких, часто общающихся людей, – констатировал я. – В нашем случае это просто совпадение, вызванное характерной ситуацией.
– Спасибо, ты успокоил меня, на предмет того, что мы с тобой чужие люди, – проговорила собеседница с иронией.
Сарказм – это хорошо. Значит, она приходит в себя. Море слез и безысходности мне сегодня не грозит. Я не торопился заводить машину, понимая, что завязывается та самая, нужная беседа.
– Если хочешь, можем познакомиться ближе, – предложил я просто, исключая превратное толкование фразы. – Мы почти пять лет, бок о бок, проучились вместе, а я о тебе ничего не знаю.
– Будь джентльменом, уступи даме право второй рассказать свою историю, – после минутного раздумья сказала Вика.
– Что ж, – начал я без лишних размышлений. – После окончания института отдал долг Родине. Когда вернулся, сразу устроился в крупную компанию. Прошёл там путь от курьера до специалиста-аналитика. В прошлый понедельник сменил работу. Постоянно что-то ищу, сам не знаю чего.
– Потрясающая лаконичность, – констатировала Вика. – Ты всего лишь третий, из моего немалого числа знакомых, кто служил в армии.
– Да, мне пришлось. Хотя была отличная возможность, как говорится, «откосить». Потому что у моего отца есть хороший друг подполковник дядь Миша. Но он сказал, когда настало время призыва: «Для современного юноши счастье не в том, чтобы „откосить“, а в том, чтобы „отслужить“ как полагается». Все были согласны с тем, что служба в вооружённых силах молодой Российской Федерации, на рубеже девяностых и двухтысячных годов, шла на пользу далеко не всем молодым людям. Но у дядь Миши была возможность устроить меня в одну из приличных ракетных частей недалеко от Питера, куда я и отправился.
Я несколько углубился было в подробности своей воинской службы, но спохватился, заметив, правда, что девушка слушает меня не без интереса.
– Подожди, – прервался я, – а почему ты спросила именно про армию, неужели тебе это интересно?
– Да, интересно, – промолвила Вика и отвернулась. Мне показалось, что она неслышно заплакала.
