Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Мог ли Поэт представить, что где-то в огромном мире затерялась эта крошечная квартирка, где десятилетиями жила память о его мимолетном присутствии?
Ну, Поэт, наверное, мог, а вот обычные люди ничего не знают друг о друге. Быть огоньком, мягко горящим в чьей-то душе, даже не подозревая об этом, — это так волнующе и загадочно, а с другой стороны, почему бы и нет — ведь в нашей душе тоже обязательно живет Некто, к примеру, образ первой любви из детского сада, и он, этот образ, никогда об этом не узнает...
Ну а в Аврориной душе жил Поэт.
Б. А. подозревал (конечно, из ревности), что ребенок Аврора была знакома с Поэтом не очень близко. Бывали минуты, когда он, выступая совсем уж мстительным ревнивцем, думал, что знакомство ребенка Авроры с Поэтом было такого рода, когда один человек знаком с другим, а этот другой с ним — нет.
Опять же к тому, что мы порой не знаем ничего о других людях, даже о самых близких, — у Б. А. была от Авроры тайна. Он считал (возможно, из ревности), что для гения, равного Пушкину, Поэт писал немного слишком сложно, и что он, Б. А., пожалуй, все-таки больше любит Пушкина, тем более раз уж они равны... А из современных — Самойлова и Слуцкого. Но это было тайной, особенно Слуцкий.
Б. А. послушно читал Поэта вслух по требованию Авроры и про себя — под пристальным контролем Авроры. Ему вообще пришлось смириться с постоянным присутствием Поэта в их жизни — что же ему оставалось, ведь Аврора предпочла бы витающую по ее квартирке тень Поэта любой реальности, тем более такой несовершенной реальности, как Б. А. А он был ужасно несовершенной реальностью, о чем Аврора без устали ему и сообщала.
Итак, Аврора была не одна — с ней всегда был Поэт. Племянник, например, специально приводил к ней своих знакомых и представлял ее так: «Моя тетка — культурный раритет, была лично знакома с Поэтом». Знакомые мгновенно смущались и начинали следить за осанкой, и Авроре это было приятно — не за себя, а за Поэта.
...Так что Кирочкино спокойное равнодушие было ей непривычно, и она почувствовала себя неуютно. Похоже, ее поставили на место, и в душе Аврора ужасно растерялась.
— К столу, прошу всех к столу, — громко позвала Лариса, проходившая мимо с полной вазой цветов. Пышный розовый георгин мазнул Кирочку по лицу, но девушка не ойкнула, не улыбнулась и не нахмурилась — у нее было почти лишенное мимики лицо. Такое бесстрастное личико могло принадлежать не юной девушке, а взрослой, бесповоротно взрослой женщине, какой далеко не каждой удается стать. А вот Кирочке удалось.
Умело пресекая увиливания гостей в сторону — прогуляться по дому, выйти покурить или приватно поболтать, Лариса усадила всех за стол и, приятно улыбаясь, принялась расхваливать закуски.
— Холодный крем-суп из анчоуса, сервированный копченым лососем. А это террин из сыра моцарелла и помидоров. Салат «Цезарь» с соусом из анчоусов, гренками и сыром пармезан.
— Все это подается в мамином клубе, — не удержалась и похвасталась Мариша. — Террин из моцареллы просто потрясающий!
— Я специально принес твой любимый, — тихо сказал Кириллу Игорь. — Мне хотелось выпить — ты знаешь, за что...
Сидевшая по его левую руку Аврора ощущала исходившее от Игоря радостное возбуждение так явственно, будто рядом с ней тонким звоном заливался будильник. В ней самой тоже иногда звенел такой возбужденный звоночек — когда она бывала влюблена.
— Что же, мне и водки не с кем выпить? — возмутился Кирилл.
— Ну давай водку, — разочарованно протянул Игорь.
Кирилл мог оскорбиться из-за сущего пустяка, и чем пустячнее, мельче был повод, тем опаснее бывало ему противостоять: такое презрение появлялось на его лице, словно он удивлялся, что окружающие тоже считают себя людьми... Непонятно, как ему это удавалось, но почему-то при этом его обаяние никуда не исчезало.
— Ну, давай выпьем ты знаешь, за что, — повторил Кирилл слова Игоря, в котором при этих словах звоночек взорвался радостной трелью.
И они выпили за что-то известное им одним, а Ира выпила вместе с ними просто так — полбокала джина, назло Игорю.
Все увлеченно передавали друг другу закуски. Лариса задумчиво глядела на террин в своей тарелке, размышляя, не съесть ли ей лучше крем-суп или салат «Цезарь», и будет ли такой обмен равнозначен в смысле калорий. Ира с Игорем вели партизанскую войну за бутылку джина: Ира все подливала и подливала себе в бокал, а Игорь пытался, соблюдая приличия, незаметно, по сантиметру, отодвинуть от нее бутылку.
Аврора умудрилась попробовать все по третьему разу, Таня, страдальчески морщась, ковырялась в тарелке, потому что ангелы обычно не бывают голодны, Рита деловито доедала вторую порцию салата «Цезарь», а Катя все еще не решалась приступить к еде — в общем, застолье шло своим чередом.
— А почему вы ничего не едите? — спросила любопытная Аврора, заметив, что перед Кириллом и Игорем стоят отдельные тарелки, а на тарелках грецкие орехи, семечки и курага. — Что это у вас, специальная диета?
— Они уже три недели ведут здоровый образ жизни, — пояснила с улыбкой Ира. — Кирилл по убеждению, а Игорь так... за компанию. Ему для Кирилла ничего не жалко, даже мясо может не есть. Жует орехи, а сам мечтает о баранине. Грызет семечки, а сам грезит о жирном куске свинины. А вчера ночью я застала его у холодильника, как Васисуалия Лоханкина. Правда, Васисуалий?
Игорь в ответ на выпад жены решительно переставил джин на другой конец стола.
Взметнув розовыми шелками, Таня встала и, поиграв с пультом CD-проигрывателя, с полузакрытыми глазами заструилась в такт музыке.
— Во мне живет танец, я жертва музыки, — кружась на месте, напевала она, будто бы самой себе. Довольно громко напевала, между прочим.
Лариса взяла пульт, и музыка прекратилась. Таня, не открывая глаз, демонстративно замерла в прерванном движении.
— Голова-а... бо-олит... я сегодня просто сгусток неервов, — протянула она.
Домработница Надя, невысокая худенькая женщина неопределенного возраста, крутившаяся с подносом за спинами гостей, наклонилась к ней.
— Давайте я вам травку дам от головной боли, — прошептала она, достав из кармана передника темнозеленый пузырек, — вот, только что заварила, на кухню несу.
— Надя делает отвары трав, мы теперь вообще лекарств не пьем, — пояснила Лариса, поймав любопытный взгляд Авроры.
— Только вы осторожно, пару капелек капните, и все... а то и отравиться недолго... Пурпуровая наперстянка вещь опасная, вот у меня как раз одна знакомая умерла... — простодушно произнесла Надя.
Лариса строго взглянула на нее, и Надя тут же ретировалась на кухню.
— А давайте кого-нибудь отравим?! — развеселилась Мариша. — Можно в чай плеснуть, можно в пиво. Отвар этот желтый, никто и не заметит.
На фоне Ларисиной неприязни к жертве музыки даже смерть Надиной знакомой показалась милой застольной шуткой, а уж Маришино предложение и подавно, и все оживленно заулыбались.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
