— И вам совсем не интересно было бы познакомиться с ними поближе?
— Какой уж интерес, живой бы остаться.
И эта реакция общественности не удовлетворила социолога. Он покинул секретариат и отправился опрашивать сотрудников. Вопросы он им задавал те же самые: встречаете нечто живое, немного напоминающее человека, но не человека, оно двигается и издает звуки. Такой несложный вопрос социолог был в состоянии запомнить и задать без запинки. И представьте, опять ни один ответ его не удовлетворил. Зато по всей редакции с быстротой молнии разнеслась весть о том, что в подъезде дома, где обитает пан Здислав, происходит нечто страшное. И вот тут— то начались самые невероятные домыслы. Забросив работу, сотрудники собирались в курилке и оживленно обсуждали версии того, кто же безобразничает на лестничной клетке в доме социолога. Отвергнув одну за другой все — хулиганье, нечистую силу и происки капиталистов — сотрудники решили на всякий случай сообщить в милицию.
А социолог пришел, наконец, к твердому убеждению, что опросом все равно не выяснишь реакции общественности на прибытие инопланетян, определить ее можно лишь опытным путем…
Художник работал не покладая рук и раньше других справился со своей задачей. Ознакомившись с литературой и просмотрев кучу иллюстраций на интересующую его тему, исчеркав множество эскизов, он наконец разработал проект костюма звездного пришельца. И вот настал знаменательный день первой примерки костюмчика.
Вернее, настал знаменательный вечер, ибо заговорщики предпочитали собираться по вечерам, после того, как сотрудники редакции расходились по домам.
— Мне кажется, маловато, — озабоченно присматривался редактор к куче сваленных в углу автомобильных камер. — Надо было побольше запасти.
Замечание вывело консультанта из себя.
— Ты небось думаешь, что они растут на придорожных деревьях, — раздраженно огрызнулся он. — Я и так две свои отдал.
— Можно было выпросить какие-нибудь старые в вулканизационной мастерской, — заметил фоторепортер.
Редактор и консультант дружно обрушились на него.
— Совсем спятил, старые! Чтобы в самый ответственный момент лопнула и из нее вышел воздух на глазах изумленной публики?
— С чего она спустит? Ведь мы же не собираемся на них ездить?
— Зато они должны быть надуты до предела! И если какая лопнет… Ведь наши пришельцы не могут менять форму. Что подумают собравшиеся граждане?
— А может, как раз и стоит поменять? Граждане подумают, что у них, там, на их планете, так положено. Еще одно доказательство неземного происхождения пришельцев.
— Никаких изменений! — твердо заявил художник. — Никаких непредвиденных сюрпризов. Все должно происходить так, как запланировано, иначе я снимаю с себя всякую ответственность за исход эксперимента. И за дырявые камеры тоже не отвечаю, это дело консультанта. Ну хватит терять время попусту. Кто примерит костюм?
Из присутствующих никому не хотелось выступать в роли манекенщицы. Заговорщики жались, мялись, тоскливо поглядывали друг на друга, и никто не выразил желания влезть в доспехи инопланетянина. Социолог даже предложил использовать для примерки настоящий манекен, такой, что в магазинах стоят, и даже вызвался сбегать за ним в ближайший магазин. Ему напомнили, что магазины давно закрыты, к тому же никто не знал, где имеется мужской манекен. Дамские да, дамских полно в разных магазинах, а вот мужского никто не мог себе припомнить. Время шло, примерка не начиналась, художник нервничал.
Наконец решили бросать жребий, и короткую спичку вытащил сатирик.
— Такое уж мое везение, — с горечью сказал он. — Если какой жребий тянут, обязательно мне выпадет самое худшее. А когда надо вытянуть, черта с два вытащу! Сколько раз покупал лотерейные билеты и вычеркивал номера, так из моих только по одному номеру попадалось. А когда раз сразу четыре угадал, так и не отправил купон. Ну чего, чего? Что ты мне ноги связываешь?
— Стой спокойно и не рыпайся, — отозвался фоторепортер, ловко оплетая ноги сатирика длинной змеей из надутых велосипедных камер. — Так надо.
— А ты откуда знаешь? Я же с места не сдвинусь. А вдруг люди на нас набросятся?
— Значит, погибнешь на боевом посту. Ясь, а тут, сверху, что?
Напряженно наморщив лоб, художник сравнивал спеленутого, как кокон, сатирика со своим эскизом.
— Да не маши руками! — рявкнул он на манекен. — Почему руки не связаны? Согласно эскизу они должны быть примотаны к телу, только от локтей свободны. И вот сюда побольше камер намотай.
— Панове, это уж чересчур, — запротестовал редактор. — Зачем ему такая огромная задница? На мой взгляд, как-то несолидно…
— А ты для симметрии прибавь с противоположной стороны.
— Тогда наш пришелец будет выглядеть беременным.
Художник вышел из себя.
— Ну что за люди, никакого воображения! Зачем же прибавлять на животе? Может быть, сбоку. Понимаете, из космического корабля должна появиться этакая бесформенная глыба, ни на что не похожая. А глыба должна быть асимметричной!
— Я попрошу! — неизвестно почему обиделся сатирик. — Только не глыба! Попрошу не забываться!
— Для меня ты сейчас не коллега, а прилетевшая из космоса глыба! — отозвался художник. В творческом раже ему было не до вежливости. — Ну ладно, намотайте ему эту выпуклость под локтем.
— Минуточку, панове, — вмешался озабоченно консультант. — Надо, чтобы тесемки, которыми мы привяжем наплечники, оказались внизу, под камерами.
— Хватит болтать, принимайся за камеры! — сурово распорядился редактор.
И лично принялся пропихивать между велосипедными камерами длинные тесемки, которыми к плечам инопланетянина крепились дуршлаги. У этих последних отломали ручки, зато в дырки натыкали расходящиеся во все стороны спицы номер три с половиной. Наконец, когда редактор совсем измаялся, ему удалось один дуршлаг с торчащими спицами закрепить на левом плече сатирика.
— Гениально! — хором вскричали остальные заговорщики.
Работа закипела. Сплетения велосипедных камер дважды выскальзывали из рук фоторепортера, и процедуру приходилось начинать сначала. Когда они выскользнули и в третий раз, присутствующие пришли к выводу, что придется их привязать. Но чем?
— Проволока запросто перетрет резину, — озабоченно чесал в затылке огорченный художник. — Лучше всего было бы вот такими тесемками от дуршлагов.
— Нет у нас больше таких тесемок, — вскинулся редактор. — А от дуршлага не дам!
— Значит, надо пойти и купить, — не унимался художник. — Сколько времени? Холера, галантереи закрыты. Может, центральный универмаг еще работает? Послушай, Янушек, придется тебе опять пойти подлизаться к Марысе. Тогда, со спицами, ты очень оперативно провернул дело.
