Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– У тебя что-то болит?
– Почему? – удивилась Ника.
– Да ты какая-то скрюченная сегодня, – простодушно ответил Егор.
Ника вспыхнула, мысленно обозвала себя дурой и перестала жеманничать. С этого момента между ними воцарились те удивительно радостные и простые отношения, которые бывают в начале любого романа.
График встреч был предопределен занятиями Егора. В Славск он мог приезжать только на выходные.
– Много всяких контрольных и практических занятий, – объяснял он Нике, но все же улучал время и неожиданно возникал в середине недели.
– Послушай, все твердят, что никто не хочет заниматься, – как-то сказала ему Ника, – все твердят, что можно легко заработать много денег.
– А это как? – посмотрел на нее Егор.
– Ну, торговать. Смотри, у нас в городе полный рынок. Прямо барахолка.
– А еще можно рэкетом заниматься, тоже непыльно, – усмехнулся Егор, – ну, кооператоров «стричь».
– Можно, – согласилась Ника, – даже знаю таких, кто этим занимается.
– Я тоже знаю. Я бы этим не стал заниматься. Это не мое.
– Понимаю, – кивнула Ника, – у тебя есть выбор. У тебя семья, которая тебя защищает. А у некоторых таких родителей нет. Им приходится хвататься за что угодно.
– Слушай, ты же умная, что же ты ерунду такую говоришь? – Егор повернулся к Нике. – Нельзя заниматься рэкетом, как бы ни хотелось есть. Вернее, даже если ты с голоду подыхаешь.
– Многие ровесники в городе рассуждают не так.
– Это их проблемы. Причем проблемы серьезные.
– Я-то согласна с тобой. Но получается, что именно они, с проблемами, живут лучше.
Егор промолчал. Ника пожалела, что затеяла этот разговор. Но ей было так интересно узнать, что думает обо всем происходящем в городе этот чистенький, словно только что умытый парень.
– Знаешь, я очень хочу иметь много денег. Очень, – наконец заговорил Егор, – но я хочу их получить иначе.
– Как?
– Думаю, скоро каждый сможет заниматься тем, что ему нравится, и тем, что он умеет делать лучше всего. Понимаешь, каждый выберет себе дело и будет зарабатывать деньги. Вот ты любишь печь пироги, они вкусные у тебя, поэтому ты откроешь пекарню. И будешь зарабатывать деньги пирогами. Или откроешь школу. Понятно, на это тоже нужны деньги. Поэтому сначала нужно будет пойти работать к кому-нибудь. К тому, кто оказался расторопнее, удачливее. Кому повезло. Вообще, придется делать самую грязную работу, прежде чем создашь свое производство.
– Как комбинат твоего отца?
– Да. Только комбинат – это не его собственность, а государственная. А мое дело будет принадлежать только мне. И оно сделает меня очень богатым. А пока я совершенно не хочу замазаться в такой фигне, которой промышляют некоторые мои дружки. Это опасно не только потому, что в тюрьму посадят. За это и убить могут.
– И зачем тогда это все? Все эти перемены? Если запросто убить смогут.
– Так было везде, где начиналась частная собственность. Вообще-то надо учить историю, географию, а потом еще и политэкономию. Полезные науки, – рассмеялся Егор.
Нику удивил, озадачил и даже как-то напугал этот разговор. Егор не был похож на ее знакомых мальчишек. И не только манерами и умением внятно, не на жаргоне излагать свои мысли. Ника прокручивала в голове их разговоры, и они казались ей какой-то фантастикой. Еще никто не отменил комсомольские значки и пионерские галстуки, а тут спокойно рассуждают о собственном деле и капитале. Конечно, жизнь меняется, это трудно не заметить, но в изложении Егора получалось как-то все по-книжному. Словно читаешь у Драйзера про финансиста Каупервуда, собиравшегося построить железную дорогу в городе. «Он немного воображает. Понятно, умный, обеспеченный», – решила про себя она. Но эти их разговоры она не забывала, а все внимательней была к тому, что и кто ее окружал. Впрочем, иногда она задавалась вопросом, что же у них будет дальше? К чему приведут все эти прогулки и разговоры о вещах интересных, но к личным отношениям никак не относящихся. «Я ему нравлюсь, это же заметно. И стал бы он тратить столько времени на эти прогулки, будь по-другому? Но он ни разу об этом ничего не сказал. Почему?» – удивлялась Ника и, не выдержав, однажды поделилась с матерью. Что было потом – известно. Нике пришлось выслушать лекцию о том, что бывает с неосторожными и нескромными девушками, а при следующей встрече Егор сказал:
– Я не люблю делать глупости. И мы их не сделаем. Ты поняла меня?
С того дня они вели себя как влюбленные – ходили за ручку, могли обняться, поцеловаться, но ни разу Егор не позволил себе большего…
Школьный звонок отвлек ее от воспоминаний. Гул голосов и грохот отодвигаемых стульев вернул Нику к действительности.
– Я домой иду. Мама неважно себя чувствует, – Ника собрала книжки и пулей вылетела из класса. Ей хотелось побыть одной – отсутствие Егора, его молчание становилось невыносимым. Как ни уговаривала себя Ника, но объяснений внятных не было. «В конце концов, почему нельзя позвонить?! Хоть одно слово сказать?!» – вслух спросила она себя, стоя уже перед крыльцом дома.
В доме ее ждали тишина, наглаженные темные платья, которые приготовила Калерия Петровна.
– Во сколько завтра надо быть там? – спросила Ника.
– В десять, в здании музея.
– У вас?
– Да, у нас. – Калерия Петровна скрылась в своей комнате. Остаток дня прошел в молчании и тихих делах, которыми каждая из них занималась в одиночестве.
На следующий день они проснулись под стук моросящего дождика.
– Я не буду завтракать. – Калерия Петровна быстро собралась.
– Мам, хоть бутерброд съешь! – попросила Ника, но, взглянув на мать, отступила.
У музея уже стояли люди. Город собрался попрощаться с тем, кого любил, о ком сплетничал, кого уважал, кого считал виноватым в своих финансовых бедах и кого благодарил за реорганизацию. Все было так, как бывает у людей, – невозможность что-то изменить примиряет, заставляет горевать и мысленно просить прощение.
– Весь город здесь, – Ника держала мать под руку.
– Прекрасный человек. О нем только хорошее помнить будут, – спокойно сказала Калерия Петровна. Она здоровалась со знакомыми, что-то говорила, объясняла. Ника боялась, что мать не осилит этого мероприятия и сляжет, но сейчас удивлялась ее выдержке.
Ника увидела мать Егора с почерневшим лицом, ничего вокруг не замечающую. Ее поддерживали две заплаканные женщины средних лет – видимо, родственницы. Тут же были старик с тростью и парень – подросток лет тринадцати. Чуть дальше стояли сотрудники комбината.
– А где Егор? – Ника повертела головой. Ее вопрос никто не услышал.
– Мама, а где же Егор?
– Не знаю, не понимаю, может, он… – Калерия Петровна огляделась, – все, тихо… Начинают.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
