Все-таки он слишком замешкался — поблизости уже слышались шаги. По комнатам, расположенным в примыкающем Отражении, подкрадывались два… нет, даже три аборигена. Меф меланхолично рассудил: прежде чем покинуть Дворы, придется немного развлечься схваткой с этими самоубийцами.
Трое ворвались в гардеробную в глупой уверенности, что способны застать его врасплох, однако нирванский герцог, всегда готовый к приему дорогих гостей, встретил их, сжимая оружие в обеих руках. Клинок меча, описав прямоугольник в горизонтальной плоскости, с хрустом перерубил позвонки и мышцы, отделив от мохнатого торса голову, скалившую волчьи челюсти. Одновременно зазубренное четырнадцатидюймовое лезвие кинжала вспороло брюхо второй твари, которая выронила секиру, сделала несколько шагов на подгибающихся козлиных ногах и только затем тяжело повалилась на паркет. Из огромной раны вылетали клубы искр и медленно вываливались кишки, напоминавшие толстого длинного удава, который только что проснулся и лениво разматывает свое тело, свернутое тугими кольцами.
Меф не стал любоваться агонией этой пары — не успели остывающие туши коснуться паркетных плиток, а он уже занялся третьим, который потребовал больших усилий. Демон по имени Кадодис отрастил четыре многосуставчатые, как у исполинского богомола, лапы с шипами и настырно лез в драку, пытаясь обезоружить противника, а затем схватить и подтянуть к жвалам. Впрочем, не исключено, что он имел приказ брать его живьем. Мефа такие нюансы не волновали.
Достать противника клинком оказалось непросто: порождение Хаоса уверенно держало дистанцию, энергично размахивая длинными верхними конечностями. Пришлось малость подкоротить их несколькими взмахами меча, и лишь после этого Меф сумел прорубить хитиновый панцирь на груди врага и виртуозным движением вырвать рассыпающее снопы искр темно-зеленое сердце. Труп гигантского насекомого шумно рухнул на пол.
Почти тотчас же на герцога бросилось еще несколько монстров. Они ворвались в комнату, проломив стены острыми копытами суставчатых тараканьих лап. Мефисто ударил их пучками энергии из висевшего на шее Амулета. Четверых магия сожгла на месте, и только пепел насекомых обжег лицо мимолетной волной. Затем запасы разрушительных сил в Чешуйке Скорпиона исчерпались, и последний луч всего лишь пробил насквозь панцирь очередного гвардейца. Снова пошли в дело клинки. Нирванский герцог прорубился сквозь редеющий строй противника, помечая свой путь ворохом обезвреженных обитателей Хаоса. Он так увлекся этой забавой, что даже удивился, когда, рассекши пополам очередного членистоногого, не увидел следующего врага.
Умертвленные наемники вдовствующей королевы перестали подавать признаки жизни. Извергаемые ими огненные фонтаны теряли напор, но жара этих костров хватило, чтобы поджечь мягкую мебель и гардины. Удовлетворенно оглядев интерьер, Меф взмахом рук раздвинул пламя не на шутку разыгравшегося пожара. Затем, коснувшись Амулета, прошептал заклинание, открывшее путь сквозь анфиладу миров.
Здесь, в ближней окрестности Дворов Хаоса, где Тени были податливы и проницаемы, опытный чародей мог делать так, как ему вздумается. Меф без труда свернул в трубку обширный пласт Отражений и устремился через этот тоннель. На свободу.
Сегодня было много смертей, и Амулет легко накопил запас энергии. Доспехи сомкнулись плотнее, превратившись в закругленный вокруг головы цилиндрический снаряд, а полы плаща распахнулись панелями солнечных батарей. Он мчался в пространстве, заполненном вязкими пузырями, которые разбухали, наливаясь яркостью, после чего-либо лопались, либо становились звездами — карликами, субкарликами, гигантами и сверхгигантами всех цветов. Родившись здесь, светила уносились вдоль скрученного спиралью континуума, чтобы засиять на предначертанных ярусах многослойной, словно сандвич, Вселенной.
Та же сила, которая расставляла по местам ожерелья звезд, подхватила Мефа и после некоторых странствий вне времени и прочих размерностей зашвырнула в мир, почти похожий на настоящий. Впрочем, окончательное решение вопроса — настоящий это мир или жалкое подобие натуральности — зависело исключительно от вкуса и точки зрения.
Временно превратившись в космическую капсулу, Меф летел сквозь пустоту в опасной близости от не слишком большого красноватого солнца, и ленивые медузы протуберанцев колыхались совсем рядом, словно хотели ласкающим прикосновением обжечь его сверкающий в лучах звезды корпус. Становилось жарко — вода давно бы испарилась, а свинец расплавился. Запустив маневровый двигатель, старший из сыновей Вампира направился к ближайшей планетке и опустился на раскаленные скалы, тормозя струями ракетных выхлопов. Планетка попалась непригодная для жизни, но подобные мелочи не имели значения для того, кто рожден повелевать Отражениями, которые отбрасывает Истинный Мир.
Ощутив почву под опорами посадочных стоек, он не медлил ни секунды, поскольку весь план необходимых действий сложился еще в полете, когда Меф ломился через лабиринты космоса. Начинался новый этап бегства.
Мефисто не сомневался, что по его следам уже пущена погоня. Будь реальной надежда, что идет отряд опытных охотников, незаменимых в розыске, но почти беспомощных в бою, он не стал бы спешить, а просто подождал бы этот сброд в укромном местечке и спокойно перебил бы, напав из засады. Но трудно было усомниться, что Дара снарядит команду, состоящую из лучших следопытов и самых опытных воинов, с коими рискованно драться даже один на один. Поэтому Меф предпочел для начала основательно запутать следы, уводя преследователей подальше от мест, куда он намеревался направиться.
Простая манипуляция с Отражениями — и он, вновь обретя почти человеческий облик, стоял в долине, продуваемой яростными вихрями взбесившегося урагана. По ядовито-желтому небу носились клочья облаков, ненадолго заслоняя гроздь разноцветных солнц. Порывы ветра швыряли в лицо пыль и щебень. Просачиваясь сквозь микроскопические зазоры шлема, песчинки щипали глаза, сыпались за воротник. Мотая головой, как буйвол, атакованный роем слепней, Меф побежал по ложбине, разделявшей почти параллельные цепочки холмов, и пейзаж вокруг стремительно менялся с каждым его шагом. Рельеф поплыл, становясь все более идиллическим, тогда как небосвод наливался голубизной, миновав стадию фиолетовой и зеленой окраски. Потом небо вдруг сделалось твердым, и Меф знал, что оно, подобно куполу, накрывает плоский блин этого Отражения.
Увернувшись от скакавшего напересечку стада копытных и преследовавшей их стаи диких кошек, он снова изменил параметры Отражения, вследствие чего переместился из этой примитивной вселенной в пламя, через которое приходилось прыгать, словно с кочки на кочку, по редким скалам, поднимавшимся с твердого дна этого огненного моря. Перебравшись на другой берег, Меф придал своему телу усиленную защиту против радиации и сделал небо красно-лиловым с ослепительно белым солнцем-великаном, изливавшим смертоносные потоки нейтронов и гамма-лучей. Исполинский полупрозрачный зверь попытался броситься на него сбоку, но Меф легко отразил атаку и столкнул гиганта в пропасть. Зверь оказался детенышем, и его вопли всполошили старших хищников. Ускользая в соседнее Отражение, коварный брат Фауста и Вервольфа не смог сдержать злорадной ухмылки: тем бедолагам, которые спешат по его следу, предстоит приятная встреча с десятком разъяренных призраков.
