Доктор от еды не отказывался и от души хвалил Риту, которая готовилась ко второму, решающему этапу с помощью своего оружия массового поражения: прекрасной фигуры и длиннющих ног. Когда Трошина решила, что тот самый день настал, то была в полной боевой готовности. Котляр вышел из здания больницы и увидел, что у капота его бежевого цвета ауди, как на рекламной картинке, стоит умопомрачительная блондинка в длинном леопардовом пальто. Её ноги в прозрачных чулочках заканчивались красными лабутенами, а тело обтягивало микроскопическое черное платье. В общем, женщина была роскошная. Котляр сильно удивился и подумал, что ошибся машиной, но, подойдя поближе, удостоверился, что номер его. Прелестница улыбнулась и сказала:
– Эммануил Леонидович, Эммануил, неужели я настолько изменилась со времени дежурства?
Приглядевшись, хирург выдохнул:
– Рита?
– Для вас – Марго. Подвезёте?
Не сомневаясь в ответе, она подошла к передней двери авто. Котляр был джентльменом, он открыл дверь, и Марго изящно впорхнула в машину, умело сверкнув соблазнительным интимным кружевом.
– Куда вас подвезти? – спросил Эммануил, заводя машину.
– А вы не хотите показать мне своё холостяцкое гнездышко? – Трошина уже неделю репетировала переход от искусной кулинарки к искусной соблазнительнице.
– Это всё как-то неожиданно! Я думал, что вы собрались на молодёжную вечеринку… – сказал Котляр и стал осторожно выруливать с парковки.
Девушка несколько приуныла от такого незапланированного начала, но сдаваться не собиралась. Внезапно она громко закричала:
– Остановись немедленно!
Доктор от неожиданности резко нажал на тормоза и повернулся в сторону Марго. Впившись губами в губы Эммануила, девушка шустро нащупала рукой ту самую часть мужского организма, которая, по её расчетам, должна была уже давно ждать её шаловливую лапку, но…
– Что, Риточка, разочаровал я вас? – с мягкой улыбкой и совершенно спокойно произнёс Котляр. – Не стою я вашего внимания, как вы сами догадались… Что делать? Годы, годы… Так куда вас подвезти?
На следующий день все медсёстры знали мельчайшие подробности предыдущего вечера. Трошина не смогла сознаться в своём быстром поражении. Она рассказала, как Эмма обалдел и сразу повёз её к себе, как с порога потащил её в спальню, как она пыталась возбудить его всеми мыслимыми и немыслимыми способами, как Котляр умолял ещё и ещё раз постараться, потому что обожает Марго и хочет её, как никого не хотел… «Да, девки, – закончила свою историю Трошина, – случай безнадёжный!» После этого и родилась легенда о физической неполноценности Котляра.
* * *
Иду Шахгельдинову звонок в дверь застал в тот момент, когда она занималась ежевечерним священнодействием – отпариванием ног. Ида истово верила, что в восемьдесят девять лет это единственный верный способ избавиться от мозолей, подагры и пяточных шпор. Кряхтя и тихонько ворча, она поспешила к двери, оставляя за собой следы мокрых ног. На пороге стоял мужчина.
– Анаид Аванесовна, дорогая, здравствуйте! – он протянул ей красивую коробку зефира в шоколаде. – Как я долго вас разыскивал!
– Здравствуйте… Спасибо… – с недоумением произнесла Шахгельдинова, принимая коробку. – Проходите…
– Вы, наверное, удивлены? – продолжал активный гость. – Подождите, я встану вот так… Не догадываетесь? А все говорят, что мы – одно лицо…
Ида стала приглядываться к профилю незнакомца:
– Нет… Нет… Погодите… Господи! Неужели?
– Ну, ну! – он шел ва-банк.
– Неужели вы сын Юрочки?!
– Конечно! Кто же ещё!
– Какая радость! Вы действительно так похожи! – старушка умиленно всплеснула руками, забыв о сладком презенте. Коробка с конфетами отлетела в сторону, молодой человек кинулся её поднимать, незаметно оглядывая квартиру. Красавица-ваза пылилась в серванте. Как же долго он ждал этого момента!
Шахгельдинова была настолько растрогана визитом сына Юрочки, что совсем не обращала внимания во время чаепития с зефиром на то, что гость старается уходить от тем, связанных с жизнью его отца, давая одинокой женщине выговориться от души. А она всё сыпала и сыпала дорогими её сердцу давними воспоминаниями. Когда он понял, что полностью завоевал доверие хозяйки, то сказал:
– Как много у вас интересных вещиц, Анаид Аванесовна… Картины… Фотографии… Какие замечательные стаканчики… А вот эта вазочка… Какая симпатичная…
Ида сразу же выдала историю: с гордостью сообщила, что маленькая Оленька, которая раскопала вазу, теперь знаменитая оперная прима Ольга Петровна Корвенко, которой она и завещает эту вещицу – так будет правильно. Вот это его никак не устраивало. Он надеялся, что сможет очень быстро и безболезненно выманить вазу у старухи, и предпринял ещё один заход, сказав, что знает человека, который прекрасно разбирается в хрустале и поможет оценить вазу. Старуха проявила неожиданную твердость: ваза – Оленьки. «Вот когда меня не станет, пусть делает с ней, что хочет!»
«Значит, тебя не станет!» – подумал гость и засобирался уходить. Всё, что надо, он увидел и узнал.
* * *
Капитан Мутовкин выяснил, кто сидел рядом с Лорой Ораловой во время трагически оборвавшейся «Кармен», и теперь ехал к подруге покойной примы.
Илона не думала, что гибель Ольги произведёт на неё такое впечатление. Да, она хотела, чтобы всё получилось именно так, но её воспаленное сознание вновь и вновь возвращалось к моменту взрыва. Левина понимала, что не может справиться с собой. Мать боялась, что дочь от горя тронется рассудком.
– Илоночка, милая! Давай я тебе валерьянки накапаю!
– Не надо. Ничего мне не надо… Нет… Мама… Воды налей, пожалуйста…
– Хорошо, родная, сейчас.
Мать засуетилась и через минуту принесла стакан и бутылку с минералкой в комнату дочери. Илона увидела бутылку и завыла. Эту же воду пила Ольга, в такую же бутылку Илона подсыпала…
Мать не знала, как быть: обнять, уйти, сказать что-то, промолчать. Так и застыла.
– Мама, посиди со мной…
Илона взяла мать за руку и всё поняла, как будто кто-то свыше соскреб с её глаз ненужный слой, чтобы она прозрела.
– Нельзя строить своё счастье на чужих костях!
– Конечно, нельзя… Почему ты так говоришь?
– Я совершила страшную ошибку, которую не могу исправить… Что мне делать?
– Илона, что случилось?
Но момент был упущен. Дочь вновь замкнулась в себе и раздражённо сказала:
– Да ничего не случилось. Извини, что напугала тебя. Я сегодня очень перенервничала, ты же понимаешь…
Мать понимала. Она вышла из комнаты Илоны и заплакала, потому что знала Лёлю Корвенко с детства и очень любила эту девочку, которая стала для её несчастной дочери единственной опорой в жизни.
