– У вас есть детские книжки про железные дороги?
Высокий и худой, Барон застыл посреди широкого серого ковра и воззрился на женщину.
– Детские книжки про железные дороги, – повторила та. – Книжки, где на картинках поезда и железная дорога.
– Детские книжки про железные дороги, мадам? – повторил он. – Не думаю, мадам. – И он медленно повел рукой, указуя на полки. – У нас тут представлены истори-я, биографи-я, теологи-я, теософи-я, психологи-я, религи-я, поэзи-я, но детские книжки про железные дороги… Спросите через дорогу в «Фойлзе», мадам.
Он пожал плечами, поднял брови и обратился к Лоуренсу и Каролине.
– Мой отец, – сказал он, – был знаком с одним бельгийским дипломатом, который написал детскую книжку про железные дороги. Она имела широкий успех и хорошо продавалась. Один экземпляр был отправлен в Югославию. Разумеется, книга содержала зашифрованное сообщение. Автор готовил книжку для второго издания, когда его арестовали. Так я единственный раз в жизни имел дело с детской книжкой про железные дороги. Вы читали вот эту работу о Кафке? Я только что ее получил, дорогие мои Лоуренс и Каролина.
Так что Барон Сток был их старым другом.
Каролина лежала в темной комнате на застеленном диване-кровати. Барон удалился, как только часы пробили четыре. Плакать она перестала. На всякий случай Барон оставил на стуле у дивана пузырек с таблетками аспирина. Каролина потянулась за пузырьком, отвинтила пробку и извлекла, как рассчитывала, скрученную полоску ваты. Разорвав ее надвое, она заткнула уши. Теперь, оставшись одна, она подумала, что с самого начала взяла в обращении с Бароном неверную ноту. А все оттого, что заявилась к нему в поздний час, потеряв голову. «Уилли! Откройте, я слышу голоса!»
После этого ей не оставалось ничего другого, как принять его защиту, его дружескую манеру. Он устроил ее у камина:
– Каролина, дорогая моя, вы совсем ослабели, вас бьет озноб! Что за голоса? В высшей степени интересно. Это как-то связано с религи-озными переживаниями?
Она расплакалась и начала извиняться.
– Каролина, дорогая моя, вы же знаете, я никогда не сплю. Я и вправду ложусь спать, если только мне больше решительно нечем заняться. Нет слов, как я счастлив, – Каролина, дорогая моя, вы оказали мне большую честь – вы в беде, дорогая моя, – вы даже не представляете, что я чувствую.
Так что пришлось ей играть отведенную роль. Теперь же, оставшись в темноте, она подумала: «Нужно было справиться с этим дома. Я не должна была сбегать».
Барон, разумеется, был уверен, что у нее галлюцинации.
– Такое случается с очень многими, дорогая моя. И совсем незачем из-за этого переживать. Если это явление повторится, то курс психоанализа или какие-нибудь таблетки прогонят голоса. Но я сомневаюсь, чтобы оно повторилось. Вы испытываете нервное перенапряжение, до меня дошло, что вы порвали с Лоуренсом.
– Вообще-то, знаете, мы с ним не расставались.
– Но вы же разъехались?
– Да. Я снимаю жилье в Кенсингтоне, а квартира пока что остается за Лоуренсом. Он сейчас за городом. Завтра первым делом нужно с ним связаться.
Всем своим видом она дала понять, что хочет прекратить разговор.
– В Суссексе? У миссис Джепп? – В его голосе прозвучал неподдельный интерес.
– Да.
– Я познакомился с ней около трех лет назад. Меня представил ей Лоуренс. Замечательная старая дама. Прекрасно выглядит для своих лет. Просто отлично. Вы с ней часто встречаетесь?
– Мы виделись на прошлую Пасху, – ответила Каролина. – Она была великолепна.
– Да, она великолепна. В Лондон она, конечно, не заглядывает?
– Нет. Вы, должно быть, познакомились в ее самый последний приезд. С тех пор она в Лондоне не бывала.
– Жить в Хемпстеде ее не очень-то тянет?
– Ну, она ведь сама себе хозяйка, – рассеянно ответила Каролина.
Она вполуха прислушивалась к болтовне Барона, а тот продолжал говорить о Луизе.
– Завтра первым делом нужно будет связаться с Лоуренсом, – повторила Каролина. – У миссис Джепп нет телефона, я отправлю телеграмму. Ох, Уилли! От этих голосов было так жутко!
Теперь, бодрствуя в темноте, Каролина вспоминала их разговор и жалела о том, что попала в полную зависимость от Барона. «Нужно было остаться дома и справиться с тем, с чем пришлось бы справляться», – она снова и снова возвращалась к этой мысли. Она знала, что у нее достало бы сил. Растравляя душу признанием в собственной слабости, она с болью вспоминала последний час, и ей приходили на память обрывки разговора, который она дремотно воспринимала какой-то частью сознания. Ее на мгновение удивило, что Барон, видимо, проявляет к бабушке Лоуренса необычайный интерес. Запомнить, да еще по имени, непримечательную старую даму, с которой случайно познакомился три года тому назад, – это было решительно на него непохоже. Миссис Джепп была не из тех женщин, что производят на незнакомых людей мгновенное впечатление, и уж подавно не принадлежала к тому типу, который мог поразить Барона.
В темноте со стороны камина до Каролины донесся звук. Тюк.
Пишущая машинка. Она села, и тут последовали голоса:
Барон, видимо, проявляет к бабушке Лоуренса необычайный интерес. Запомнить, да еще по имени, непримечательную старую даму, с которой случайно познакомился три года тому назад, – это было решительно на него непохоже. Миссис Джепп была не из тех женщин, что производят на незнакомых людей мгновенное впечатление.
Каролина завопила:
– Уилли! Господи Боже ты мой, голоса… Уилли!
Она услышала, как он завозился за стеной.
– Вы звали, Каролина?
В конце концов он пришлепал и включил свет.
Каролина укутала плечи халатом, который был ей велик, в ее голубых глазах застыл испуг. Она сжимала четки, которые раньше засунула под диванную подушку в изголовье, и дрожащими пальцами вцепилась в бусины, как ребенок – в бессмысленную игрушку.
– Каролина, дорогая моя, какое дивное зрелище вы собой являете! Замрите на секунду, не двигайтесь: я пытаюсь вспомнить – некий момент, некую картину из прошлого или забытый холст – быть может, подругу моей сестры – или мою нянюшку. Каролина, дорогая моя, нет на свете зрелища более изысканного, чем напуганная женщина с четками.
Каролина повесила четки на спинку стула. У нее мелькнула мысль: «Он вульгарен», – она бросила на него внимательный взгляд и застигла его врасплох – рот и веки Барона выдавали смертельную усталость, он с трудом подавлял зевоту. «В конце-то концов, он добрый, а это все поза», – подумалось ей.
– Расскажите о голосах, – сказал он. – Сам я ничего не слышал. Откуда они раздавались?
– Вон оттуда, со стороны камина.
– Не хотите чая? По-моему, у меня где-то был чай.
