— Ты три года к этому готовился, чтобы всё вот так бездарно закончить? Всё должно выглядеть красиво!
— Как ты догадался, что я связан с терактом?
— А как подругому? Ты любишь говорить на камеру. Обожаешь длинные монологи. У тебя есть своя философия, которая всё объясняет. И ты обязательно про неё расскажешь, когда скажешь имя заказчика.
— Ничего я тебе не скажу! Я тебя просто прирежу!
— Расскажешь. А знаешь, почему я так в этом уверен? Потому что ты так обрадовался, что я пришёл в себя, что даже «Мишуткой» меня назвал. Ну, давай. Это же не больно. Просто скажи имя.
— Ладно, но тогда ты всё подпишешь!
— Конечно, без вопросов. Только…
— Что?
— В обмен на это ты не будешь меня мучить, а сразу прирежешь, как и обещал.
— Хорошо. Но тогда никакой игры. Всё должно выглядеть натурально, так чтобы Станиславский поверил!
— Конечно. Всё так и будет. Скажи мне имя?
— Сначала подписи.
— Договорились.
Он развязал мне руку и вложил ручку в руку. Я быстро всё подписал. Он убрал документы, вытащил из руки ручку и снова привязал её к столу.
— Я солгал! Ты ничего не получишь! — сказал он и рассмеялся. Хотя его смех выглядел явно фальшиво.
— Ты так его боишься?
— Я ничего не боюсь! — но этот его возглас выглядел ещё более фальшиво, чем его смех.
— Вот видишь? Даже голос тебя выдаёт! Ты его так боишься, что даже имени его произнести не можешь!
— Я никого не боюсь! Никого слышишь!
— Слышу. Прекрасно слышу. Но кому ты чтото можешь доказать своим криком? Мне? Тебе не скрыть свой страх. Даже сейчас ты боишься сказать его имя. Мне, человеку без руки и ноги, привязанному к столу. А знаешь почему? Потому что тут ничего твоего нет! Тут всё его. Его аватары, его медицинское оборудование. Даже ты его! Ты режешь людей и думаешь, что ты главный? Нет. Ты как дикий зверь в клетке! Как волк, которому дают мясо, чтобы он не смотрел в лес. Ты как его любимая зверушка. Он позволяет тебе убивать. А когда ты ему надоешь — он просто уничтожит тебя, так же как ты сейчас убиваешь меня!
«Хирург» издал дикий крик и бросился на меня со скальпелем. Он приставил скальпель к моему горлу. Его лицо теперь выглядело совершенно безумным: глаза навыкате, дыхание учащённое, лицо перекошено от страшной гримасы.
— Давай! Он бы этого очень хотел! — крикнул я.
Мои слова остановили его.
— Нет. Ты так просто не отделаешься.
— Когда он собирается с тобой покончить? Сегодня я, а завтра ты. Ты не думал об этом?
— Думал. Я думал, что умру и попаду в ад. А там я встречу всех тех, которых убил.
— Это ведь Круглов, правда? Только он всё знал про меня, поэтому смог подобраться так близко. Только он мог всё это организовать.
— Если ты знаешь его имя, то почему спрашиваешь?
— Потому что это должен сказать ты. Ты должен признать это!
— Да это он! Я сказал, тебе легче стало?
— Легче. Любую проблему легче решать, если признать её наличие.
— И что ты предлагаешь?
— А ты сам не можешь понять? Круглов хочет заполучить компанию целиком. Если он её получит, то ты ненужный свидетель, который может поставить под сомнение законность этой сделки. Как только он получит акции — ты сразу умрешь. Это же очевидно!
— И что ты предлагаешь?
— Я предлагаю спасти тебе жизнь!
— Издеваешься?
— Нисколько. Я единственный человек, что может тебе помочь.
Он очень внимательно посмотрел на меня. Казалось, он видит меня в первый раз, и пытается запомнить мой образ.
— Как!?
— За пределами этой комнаты есть ктото, кто может тебе помочь?
— Нет. Никого — сказал он какимто глухим не своим голосом.
— А я могу вызвать помощь, и нас освободят.
— Как ты себе это представляешь?
— Сначала я должен осмотреться, чтобы понять, где нахожусь. Развяжи меня и покажи своё хозяйство.
Он уже хотел расстегнуть ремни, которые привязывали меня к кровати, но потом его чтото остановило.
— А ты не нападёшь на меня?
— Зачем мне это делать?
— Чтобы сбежать отсюда.
— Сбежать? Я прекрасно знаю Круглова. Он всё делает тщательно и обстоятельно. Так просто сбежать точно не получится, да и посмотри на меня! Куда я сбегу с одной ногой?
— Ты прав, но если я тебе освобожу, то ты меня не трогаешь!
— Хорошо. Теперь ты можешь меня освободить.
— Да, сейчас.
Он отстегнул ремни и отошёл в сторону. Теперь я понял, что значит не трогать — он даже не пытался помочь мне подняться.
— Ты мне не поможешь?
— Нет. Мы договорились, помнишь?
— Ладно. Сам справлюсь.
Я, помогая себе, только правой рукой смог, наконец, сесть на кровать.
— У тебя есть костыль или чтото в этом роде?
— Сейчас.
Он вышел, и через минуту прикатил инвалидное кресло. Я с трудом уселся в него. Он мне так и не помог.
— Поехали.
Он начал возить меня по комнатам, рассказывая по пути.
— Так, ну эту комнату ты уже знаешь — это комната интенсивной терапии.
Он завёз меня в соседнюю комнату. Здесь посреди комнаты стоял большой хирургический стол. Рядом с ним стояло какоето медицинское оборудование. Под потолком была большая медицинская лампа.
— Это моя операционная. Как ты понял, здесь я тебя резал — сказал он спокойно, без всяких эмоций.
Комната напротив напоминала обычную больничную палату, только всё здесь было сделано с особым комфортом. По бокам комнаты стояли две широкие кровати. Рядом с ними были тумбочки. Около стены стоял холодильник. Под потолком висел телевизор.
— Это палаты для больных. Я не только калечу людей, но и ещё и лечу. Правда — это бывает редко, да и в основном — это мои охранники.
— А что там? — спросил я, указывая на закрытую дверь.
— Туалет и душевая кабина. Поехали дальше.
Глава 3
Комната рядом с больничной палатой оказалось обычной жилой комнатой. Здесь была всего одна кровать, стол у окна и стоящий на нём компьютер. Одна стена была свободная, но она была полностью завешана занавесками.
— Что там? — спросил я, указывая на занавески.
— Мои трофеи — сказал он, отдергивая занавески.
