Осторожно подтягиваясь наверх, я обнаружил, что могу прислоняться к язычку ботинка. Еще один ряд шнурков. Потом следующий.
Руки ломило. Шершавые шнурки до красноты натерли ладони. Привалившись к язычку, я уперся туфлями в перекрестье шнурков внизу. И подтянулся выше.
Дышал я с трудом. Пот заливал лицо, пока я упорно лез наверх.
Я ухватился за потертую кожу на верхнем краю ботинка. Щель для писем находилась всего в нескольких дюймах у меня над головой.
«Я смогу это сделать! — убеждал я себя. — Я смогу это сделать!»
Я отпустил ботинок — и прыгнул к щели.
Но мои туфли зацепились за край ботинка.
Пальцы схватили один лишь воздух.
И я полетел вниз. Головою вперед. Прямо в ботинок.
В кромешную тьму.
Падал… падал… крича всю дорогу.
19
— А-А-А-У-У-У-У-У!
Приземлившись на кожаное днище ботинка, я больно ударился плечом.
Я перекатился на спину и встряхнулся, словно пытаясь таким образом стряхнуть боль. Здесь, внизу, было темно и смрадно. Я вцепился в стенку ботинка. Кожа была гладкой. Попробую залезть — тут же съеду обратно.
Я поднял глаза. Из отверстия над головой лился бледный свет.
Я уперся руками в стенку и все-таки попробовал лезть наверх. Слишком скользко и не за что держаться. Забираться по ней было невозможно. А для того, чтобы отогнуть язычок и выбраться по шнуркам, я был слишком мал.
Я попал в ловушку.
Я старался задерживать дыхание. Вонь была резкой и невыносимой. Пахло потными, отсыревшими носками.
Ведь я был так близок… так близок к цели…
В бешенстве я с размаху врезал кулаком по стенке ботинка.
Это подало мне идею. Я толкнул стенку обоими кулаками. И почувствовал, как ботинок слегка накренился.
Я опустил плечо и врезался им в стенку. Затем повернулся и точно так же протаранил противоположную стенку
Ботинок закачался из стороны в сторону. Я толкал одну стенку, потом поворачивался и толкал другую. Я перебегал от стенки к стенке, раскачивая ботинок все сильнее и сильнее…
…пока он не опрокинулся.
— У-у-у-о-о-о-а-а-а!
Я поехал из него головою вперед. Это было как мчаться вниз по водяной горке — только без воды.
Ботинок рухнул набок, и я вывалился наружу.
Я не стал тратить время на то, чтобы отдышаться. Один ботинок лежал на боку. Второй по-прежнему стоял прямо под дверью.
Я полез на второй ботинок. Забрался на носок, дополз до шнурков — и начался новый долгий и тяжкий подъем наверх.
Спустя некоторое время, я ухватился за верхний край ботинка. До щели для писем опять было всего несколько дюймов.
Очень медленно, я подобрался к ней по краю ботинка. Протянул руку и ухватился за металлическую заслонку.
В этот раз я и не думал прыгать. В этот раз я решил действовать более осмотрительно. Возможно, это был мой последний шанс спастись от Букашкина и выбраться из дома.
Смогу ли я приподнять заслонку? Наклонившись вперед, я дернул ее одною рукой.
Нет. Слишком тяжелая для моих маленьких рук.
Я наклонился еще дальше и взялся за заслонку обеими руками.
— О-о-о-о-о!
Я почувствовал, как ботинок подо мной начал опрокидываться.
Он рухнул набок, а я отчаянно вцепился в заслонку обеими руками.
Мои ноги болтались в воздухе. Руки уже привычно отозвались невыносимой болью. Вцепившиеся в заслонку пальцы судорожно подрагивали.
Отчаяние придало мне сил, я подтянулся и — ДА! ДА!
Мои ноги попали в щель. Я выпустил из рук заслонку и вывалился наружу.
— У-у-у-уф-ф-ф! — Я пребольно отшиб задницу о коврик для ног. Посидел, ожидая, когда боль утихнет. Потом вытянул руки и ноги, дабы убедиться, что ничего себе не сломал.
Окинул взором передний двор. Увидел лишь оттенки черного и серого. Не сразу я понял, что солнце уже садится за кроны деревьев. День подходил к концу, уступая место вечерним сумеркам.
— Эй! — Я вскинул руку, когда мимо моей головы с жужжанием пронеслись две мошки. Размером они были с летучих мышей!
На другой стороне улицы я разглядел дом Авы. Обычно я добегал до него меньше чем за минуту.
Теперь же казалось, будто до ее дома целая миля, а то и две. А ее идущая под откос лужайка напоминала горный склон.
Меня посетила забавная мысль. Может быть, вместе с Кеном-Рок-н-Ролльщиком моя кузина Минди потеряла и кукольный мотоцикл. Он бы вмиг домчал меня до дома Авы.
Идея, конечно, была дурацкая. Я ни за что не стал бы возвращаться в дом и, рискуя жизнью, искать мотоцикл.
Однако ехать — всяко лучше, чем пехом.
Я повернулся и потихоньку спустился с крыльца — по ступеньке за раз, точно так же, как спускался по лестнице.
Кратчайший путь пролегал через середину лужайки. Но трава там была высока — как раз мне по пояс. А когда я вошел в нее, некоторые особенно высокие стебли пришлось раздвигать плечом.
Трава гнулась легко. Но ее острые края больно резали мне лицо и руки, когда я продирался к дороге.
Идти приходилось медленно. В воздухе постепенно разливалась вечерняя прохлада. Небо темнело, наливаясь багрянцем.
Я преодолел примерно треть пути, когда моя нога обо что-то запнулась. Я споткнулся. Полетел вперед. Дрыгнул ногами.
И ухнул в кромешную тьму. Яма. Скрытая в траве.
Глубокая, зараза.
— Эй! — Я удачно приземлился на обе ноги. Взмахнул руками и коснулся холодной, сырой земляной стены.
Я задрал голову. Яма была глубокая. Но я вполне смогу выбраться из нее по земляной стене.
Что-то ткнуло меня в спину.
У меня вырвался испуганный возглас. Я повернулся. Темнота — хоть глаз выколи, ничего не разглядеть.
Что-то ткнуло меня в грудь.
Я выставил перед собою руки для защиты. И коснулся чего-то липкого и влажного.
Чего-то теплого.
И живого.
20
Я тут же отдернул руки. Напряженно щурясь, я пытался разглядеть, с кем мне повезло оказаться в одной яме.
Существо потерлось о мое лицо. Оно было мокрым и осклизлым. Моя кожа пошла мурашками.
Я почувствовал, как оно обвивает мою шею. От него исходил резкий запах сырой земли. А кожа его была влажной, морщинистой и клейкой.
Оно соскользнуло с меня, оставив на коже мокрый след. И вздыбилось прямо передо мной.
