Айяна выдыхает еще один клуб дыма.
— Тогда, Фуки, будь добра, попроси Мигеля сделать мне капуччино, только сливки обезжиренные.
Юки моргает.
— Давай-давай, живо!
Через секунду изумленного молчания Юки бросает свою ношу и убегает на кухню. Минуту спустя заходит Морис с иголкой в руке.
— Юки! — зовет он, видит брошенные Юки вещи и хмурится. — Ю-у-уки-и-и! — Поворачивается к нам. — Боже правый, почему она до сих пор вас не переодела?!
Втыкает иглу в рулон скотча и спешит к шкафу.
— Юки вообще-то пошла за капуччино, — объясняю я.
— А, перерыв на кофе! Молодец… Так, Эмили, ты будешь в фиолетовом спортивном костюме. Айяна — в красном халате.
Мог и не говорить. У стилистов есть твердые правила, почти законы, как будто взятые из одного и того же учебника. Блондинок одевают в пастельные тона и все оттенки белого от цвета сурового полотна до белоснежного. Еще им достается все хаки и красное, если, конечно, нет чернокожей девушки, которой отдают все красное, а также травянисто-зеленое, оранжевое, ярко-розовое, ярко-синее и ярко-желтое (ярко-желтый цвет принадлежит негритянкам безраздельно). Что до рыжих, их слишком мало, и я знаю только, что им идет то, что не идет мне. Нам, брюнеткам, положено все темно-зеленое, бургунди, фиолетовое и шоколадное. «Народные» черный и темно-синий годятся всем.
Конечно, бывают исключения, связанные с цветом отделки и так далее, да и любой визажист скажет, что при правильном подборе помады и румян любой девушке пойдут почти все цвета. Но в целом схема такова, и арт-директоры настолько строго ее блюдут, что выбирают по ней моделей. Так, снимаем ярко-розовые и шоколадные водолазки на четвертой странице и ярко-зеленые и фиолетовые «двойки» на пятой? Закажем негритянку и брюнетку. А, погодите, в «тройке» с шестой страницы нежно-розовый топ? Тогда возьмем еще блондинку, но на полдня.
Короче говоря, в съемках для каталога конкурентки — не противоположности, а близнецы.
Если ты работаешь не с Айяной.
Айяна бросает на шкаф один-единственный взгляд и заявляет:
— Я это не надену!
Морис сдвигает брови.
— Почему?
— Он красный. Я не могу в красном.
Да неужели? Морис ни за что не поверит. У нее футболка красная.
— Ты в красном сногсшибательна, — говорит Морис.
Ха. Ха. Ха.
— Ах, знаю! Я про сегодня! Красный требует энергии, а у меня ее сегодня нет! У меня мигрень! — Айяна замолкает и корчит зеркалу измученную гримасу. — Меня тошнит от одного взгляда на этот халат!
Меня тоже. Может, потому что он стеганый, полиэстеровый и очень некрасивый.
— Ну, рыбка моя, не волнуйся: вы с Эмили поменяетесь, — утешает ее Морис. — ЮКИ!
О боже! Я ловлю тень ехидной усмешки; Айяна последний раз затягивается и бросает сигарету на пол.
— ЮКИ! Да куда она подевалась? Ю-у-уки-и-и!
Юки вбегает в гримерку.
— Наконец-то! Так вот, Юки, слушай сюда. Ты приехала в Америку — А-ме-ри-ку! Мы здесь много работаем! Нечего бегать на кофе каждый раз, как тебе вздумается — понятно?
У Юки вырывается растерянный писк.
Я откашливаюсь.
— Вообще-то, она…
— Моя мигрень! — охает Айяна. — Мне нужен кофеин!
— А если уж совсем не можешь без перерыва, принесла бы кофе бедной Айяне! Господи, женщина, о других подумай!
Юки с хвостиками, в футболке с Микки-Маусом, с выражением ужаса на лице совсем не кажется «женщиной», а уж тем более эгоистичной. Но она сейчас в самом низу «пищевой цепочки». Снова пискнув, она убегает за кофе.
— Захвати булавки! — кричит вслед Морис. — И маленькие зажимы!
Для человека с дикой мигренью Айяна залезает в костюм с поразительной скоростью — как пожарник. Морис рьяно берется за дело: сегодня он какой-то особенно активный. На шее висят ножницы, на поясе — матерчатая сумка с многочисленными петлями и карманами, как у маляров. У Мориса там не кисти и мастерки, а коробки булавок (английских и обычных), рулоны клейкой ленты (двусторонней, односторонней, маскирующей и изоляционной), тючки ваты, тюбики клея и катушки ниток.
Причем все это пригодится. На фотосъемках так: если можно как-то улучшить внешний вид одежды, это непременно делается. Платья, жакеты и блузки приталивают булавками, зажимами и скотчем. Широкие юбки немодной длины подвернут раз, два, а то и три, лишнюю ткань спрячут под рубашкой или поясом, а потом булавками придадут более изящную форму. Прозрачные платья подшивают подкладкой, из светлых брюк выпарывают карманы. Все подгоняют по фигуре.
— Боже правый, кто поставил сюда такие подплечники! — бормочет Морис, роясь в сумке в поисках прибора для вспарывания швов.
Дешевые подплечники обычно меняют на более ровные и красивые, из пеноматериала. Зияющие карманы заклеивают. Обвисшие воротники подшивают. Теперь вы понимаете, почему модели не заказывают одежду по каталогу. Мы все знаем.
— Вот! — Морис отходит от костюма, который выглядит значительно лучше благодаря ряду булавок на спине. — На площадке закончу. Теперь Эмили. — Он встает за мной и выглядывает сначала из-за одного плеча, потом из-за другого, оценивая мой наряд. Я свое мнение уже составила: гигантский красный колокол.
Морис выхватывает из кучи, принесенной Юки, зажим — металлический, с оранжевыми резиновыми кончиками, какой используют ассистенты фотографа — и скрепляет два дюйма ткани между лопатками.
— Вуаля! А теперь на площадку, пронто!
Стоп. Я все равно похожа на… колокол.
— Постойте… Это все?
— Прости, Эмили, но женщинам, которые носят такие халаты, нужно свободное облегание, — объясняет Морис. — Кстати… — Он забегает мне за спину. Скрепленная ткань расходится, и по моей спине веет холодный ветерок. — Чем свободнее, тем лучше! Вот так! А теперь пошли: Конрад ждет!
На диванах расселись шесть менеджеров Коханы, которые прилетели из Токио, чтобы проследить за съемками. Думаю, они просто взвесили варианты: просидеть пять дней в крошечных офисах или пять дней наслаждаться гурманскими обедами (у нас есть даже суши-повар) и приятными зрелищами (модели в шелке, атласе и кружевах), — и проблема выбора отпала сама собой.
Конрад ставит нас в исходную позицию.
— Айяна, ты в профиль справа, туловище ко мне. Эмили, ты ко мне лицом, строго анфас, чтобы не прятать ширину халата.
Великолепно. Колокол с язычком.
Айяна поворачивается в профиль, Морис встает за ней на колени и втыкает булавки вдоль шва каждой штанины. В этой позе модель простоит несколько кадров; когда надо будет пошевелиться, Морис переколет булавки. Во время фотосессии время уходит не столько на принятие поз, сколько на их «доводку».
