– Женька! Жондосик мой родной. Иди ко мне. Это Наташа, сестра твоя. Ну… не бойся, глупенький, это я. Честно я!
Мальчик в шортиках и рваной футболке не сразу, но все же подался к рукам сестры. Она сграбастала его и сжала так, что тот заскулил.
– Наташ, Наташа! Мне страшно-о. А что с папой?
Девушка смахнула свои слезы, утерла заплаканное лицо братишки, заметила белую прядь над его ухом и заскулила в унисон пацанчику. Как больно было ей сейчас, как тяжело. Не должны дети видеть мертвых родителей! Не должны терпеть горе и ужасы насилия. Так не должно быть!
На миг представила, почти воочию увидела страшную картину спасения отцом сына. Как он нашел Женьку, схватил на руки и побежал, а за ним гнался и гнался обезумевший кочевник.
И догнал…
Она чуть разжала объятия, начала шептать ему что-то успокаивающее, отвернула головку от вида мертвого папы.
– Пошли домой. Я отведу тебя домой, Женька. Быстрее.
А во двор уже на низкорослых лошадях въехали двое кочевников…
– Хана вам, твари!
Наташка то ли подумала так, то ли воскликнула – сама не поняла. Ее сейчас переполняла такая злость, такая обида овладела мозгом, руки стали крепкие, как древко хоккейной клюшки.
А еще она никак не могла снова потерять братишку.
Девчонка с криком бросилась на остолбеневших кочевников, слезших с лошадей, чтобы развлечься с этой молоденькой девицей, и не ожидавших от нее такой прыти.
– Это вам за отца… за папу… за двор… за папу… за Женьку…
Наташка колотила клюшкой азиатов, пытавшихся уйти из-под ее ударов и не соображавших, куда им деваться. Вот только что они были хозяевами этого города, час назад проникшими сквозь пространственно-временную щель, а теперь неожиданно стали жертвами разъяренной девахи.
Один из них извернулся и вынырнул из опасного сектора ветряной мельницы, но не успел вынуть из ножен саблю, как ощутил сильнейшую боль в животе. Хлеборез смачно вошел в тело, пробив мех жилетки. А перо клюшки нещадно рубануло по лицу. Азиат упал и стал корчиться в агонии, зажимая рану с торчавшим ножом.
Другой успел выхватить саблю, но кровь от удара клюшкой застилала ему глаза, а девчонка все время меняла позицию, скакала вокруг жертвы и лупила, лупила, лупила ее хоккейным орудием. Даже когда сломалось перо, палка еще продолжала наносить болезненные удары. Потом в ход пошел топорик.
Пять минут спустя Наташка устало опустилась на окровавленный истоптанный газон, села ягодицами прямо на землю и тяжело задышала. Глаза закрыты, плечи опущены, пальцы дрожат, во рту пересохло. Но ни жалости, ни разочарования, ни тошноты.
Испуганный сценой скоротечной схватки сестры с чужаками братик подошел к девушке и обнял ее.
– Ната! Ната-а?
Сестра подняла голову, от теплого взгляда братишки на сердце стало хорошо как никогда.
– На-ат, ты как Лара Крофт! – восторженно и даже с улыбкой сказал мальчик и поцеловал сестренку в бровь. – Всех врагов победила. Ты сильная у меня! А я думал раньше, что слабачка.
– Ага, Женька… Сильная. Такая сильная, оказывается, что эта Лара Крофт… вообще отдыхает!
Она встала, подобрала топорик и саблю, плюнула на ближний труп и, потрепав братишку за ухом, поплелась с ним к подъезду. Домой.
Глава 5
Участок жизни и смерти
– Городское управление полиции Энска… – дежурный офицер устало кивнул головой, прижал к уху телефонную трубку и прислушался к сообщению. Уже в который раз сморщил недовольное лицо, не дослушав, в сердцах бросил ее на свое место.
– Да что за день сегодня, – обратился к сидящему рядом помощнику, вопрошающе глядящему на старшего. – Надцатый звонок за последние полчаса, все разные голоса, кричат о том, чтобы срочно приехал наряд, а дальше полнейшая чехарда, «бе-ме», все рывками и ни хрена не поймешь. Что случилось, где именно?.. Правда, прорываются какие-то посторонние звуки, словно петардами кто-то балуется. Так ведь праздника никакого нет и свадьбам рано еще салюты бросать. Ты бы перезвонил на узел связи, что у них там за проблемы со звонками на стационарный телефон.
Сержант понимающе кивнул.
– Уже, Иваныч, пока ты мучился, прислушиваясь к треску, я попробовал их набрать. Результат нулевой, даже вызова нет.
– Фигово… Давай команду от моего имени нарядам, пусть проедутся по улицам вблизи центра, а то стоят небось бензин экономят. Радиостанция-то хоть фунциклирует?
– Фунци… что?
– Блин! Работает или нет на прием? Вижу, что ты не работаешь.
Помощник дежурного виновато округлил глаза, даже приподнялся со стула.
– Иваныч, не проверял.
– Военный – это залет! – почти по-киношному рявкнул дежурный.
Сержанта словно ветром сдуло со своего места. Он рванул галопом в сторону стационарной радиостанции, и уже через пару секунд в эфир полетели отрывистые команды.
В ответ прозвучали короткие подтверждения принятого распоряжения.
– Радиосвязь работает, но помехи ужасные. Приняли все экипажи, буду ждать результатов проверки. – Панибратство в таких случаях исключалось напрочь, и помощник, в обычное время по-дружески общавшийся с дежурным, понял, что нужно отвечать четко и по сути. Ведь реально мало ли что могло случиться на улицах города, а завалить службу в период своего дежурства ну никак не хотелось.
Звонки к этому времени прекратились совсем. Капитан поднял трубку телефона, но та уже не подавала признаков жизни. Больше для пафоса, чем для проверки он подул в нее и медленно опустил.
– Вообще сдохла связь. А может, оно и к лучшему? Хотя неопределенность хуже неизвестности.
В груди что-то тревожно ныло, а в мыслях занозой отзывалась мысль, которую капитан старательно гнал от себя, что в городе произошли неприятные события. Как в далеком семнадцатом году прошлого столетия сначала пропала связь, а потом… Тьфу-тьфу-тьфу, лишь бы не сглазить. Будучи слегка суеверным человеком, верящим в приметы, дежурный старался в таких случаях не озвучивать свои опасения вслух, а при подчиненных держаться бодрячком.
Он качнулся на стуле, рывком поднимая свое слегка грузное тело, и подошел к окну, с наружной стороны густо зарешеченному фигурной арматурой.
– Слушай, Степан, – задумчиво прозвучал хрипловатый голос дежурного, – а у нас сегодня никакого художественного мероприятия не запланировано по городу? Хотя вряд ли, на пятиминутке шеф сообщил бы об этом наверняка, – сам себе и ответил.
– Что случилось, Иваныч? – Сержант был рад отвлечься от хрипящей помехами эфира радиостанции.
– Кино, что ли, снимают? – все так же озабоченно сказал дежурный, проигнорировав вопрос сержанта, и продолжил размышления вслух: – Хотя какое, на хрен, кино возле режимного объекта, меня никто в известность не ставил. А ну, пошли постового проверить, что за ряженые возле отдела ошиваются, да еще на мотоциклах по тротуару.
