Книга Портал - Екатерина Гуреева

Следующий день, а это уже первое ноября, я провожу в компании волка. Только и делаю, что поглядываю на медленно двигающиеся стрелки часов. Джек без ехидства позирует мне от силы несколько минут, сохраняя бесстрастное выражение морды и никак не проявляя своего отношения ни к происходящим глупостям, ни ко мне, ни к фотокамере, издающей раз в три секунды до пяти щелчков.

Я застаю его возле клумбы, цветущей, несмотря на легкий мороз. Цветы, как ни в чем не бывало, усердно растут, стараются изо всех сил дотянуться великолепными бутонами к ясному чистому небу, на котором едва заметно проплывают скопления перьевых облаков.

– Браво, Джек! Теперь будет чем похвастаться на встрече. Не переживай, после этого я вернусь. Ты ведь присмотришь за домом в мое отсутствие? Не рычи, пожалуйста, так. Чуть не забыл, раз уж все равно нечем заняться, напечатаю письмо брату. Надеюсь, он мне ответит!

Набираю я текст на клавиатуре ноутбука недолго, часто отвлекаюсь: то смотрю в окно, то просто нос чешется. Минут десять уходит, чтобы письмо оправилось к адресату. Встряхиваю головой, чтобы не расстраивать себя мыслями о брате.

К сожалению, наши отношения в последний год стали натянутыми по массе причин.

Каких? Их всего две, но они действительно как занозы: его горе-жена Элиза (они женаты всего полгода, но живут вместе почти все время после моего переезда в Канаду) та еще стерва. Не переносит меня на дух, считает глупцом, неудачником. Каких нервов мне стоило приехать к ним на свадьбу в Торонто. Да, да, она канадка, и теперь я и Доминик – соседи. Я имею в виду страну. Так уж случилось, что нам посчастливилось почти одновременно оставить уютный уголок юго-восточной Англии, любимый Дорчестер, и родного дядю Джордана с его незабываемым фермерским хозяйством.

Уезжать в Канаду было нетрудно, только вот обратной дороги я себе не представлял. Меня все устраивало, за исключением личной жизни. В Англии мне проходу не давали, выбирай любую, но ни с одной я не задерживался и месяца. Ничего такого не подумайте. Я просто искал Ее. И ведь нашел! Дорогая мне когда-то Иви осталась сном. Она растерзала мое сердце, растоптала любовь, и тогда я ушел – молча, по-английски.

Вторая беда носила гордое имя Доминик Эсм. Младший брат, большой ворчун, занял сторону своей вечно обиженной жены и всячески ей потакал. Поэтому и получился весь сыр-бор. Хотя была и щекотливая ситуация с Элизой, но, уверяю, в этом нет моей вины!

В полдень погода портится бесповоротно, ну просто ведро осадков проливается за несколько дней вперед. Видимо, дамбы у местных туч прорвало, и они сговорились утопить все леса Юкона. Такого проливного дождя я не упомню с последнего месяца лета в Ванкувере. Но меня не это волнует и даже не грядущая встреча с привлекательной Мирой Джонс. Я смотрю на браслет и задумываюсь. Почему я так долго ломаю голову над его предназначением? Может, мастер снимал стресс такой работой с металлом? На поверхности нет ни единой царапины, но на раритет вещица не похожа.

Я откладываю браслет в сторону. Звонит начальник. Я удивляюсь такому быстрому звонку:

– Привет, Тим. Вы получили то, что хотели?

– Привет и тебе, Майкл, – голос Тима звучит невесело. Кажется, беседа уготовила мне головную боль на весь оставшийся вечер. Я такое чую на расстоянии.

Моя дружба с Харди завязалась на одной из выставок фотографов, в которой участвовал и я. Естественно, в родной Англии. Он один из тех издателей, кто считает фотографию чуть ли не самым передовым искусством. Передача цвета, фокус, игра с живым миром заставляют трепетать его сердце. Харди искал идеальную передачу, и он ее нашел.

Конечно, трения свойственны даже лучшим мастерам своего дела. И он как раз звонит, чтобы упрекнуть работника в тех выкрутасах, какие я не позволил бы себе в начале сотрудничества.

– Я не знаю с чего начать, Майк. Я огорчен твоей нынешней работой. То, что мы получили, мягко говоря, не вписывается ни в какие рамки. Будь добр, объясни мне, что ты хотел этим сказать?

Моя челюсть не желает закрываться, я слушаю его, затаив дыхание.

– Я не понимаю, Тим, о чем ты говоришь.

– Странно от тебя такое слышать. Я всегда думал, что ты, прежде чем отдать нам материал, хотя бы просматриваешь его. Неужели я в тебе ошибался все эти годы? Такое лепить в предпечатной подготовке!

– Да что происходит, Тим? Ты можешь по-человечески мне объяснить свое разочарование? Я несколько дней потратил, чтобы отсортировать снимки.

Тим умеет не замечать моего негодования, что тут поделаешь. Я в ответ слышу сухой кашель и скрип его любимого потертого кожаного кресла. Гнев тем временем застилает мне глаза.

– Фотографии ужасно засвечены. Мы все подумали, что за тобой ходит привидение.

– Прости, что? Я не ослышался? Я два дня над ними корпел. Ни единого блика, ни одной засечки, они просто идеальны!

«Слепые идиоты!» – думаю про себя, продолжая вслух защищаться.

Тим смеется.

– Отличные, говоришь! Присмотрись к ним лучше, потом поговорим…

– Постой! Что насчет оплаты? Ее, видимо, не будет?

– Пока не будет. Исправишь все, тогда поговорим, Майк. Думаю, не имеет смысла обсуждать это сейчас. До скорого.

В моих зрачках искрится пламя, сердце норовит выпрыгнуть из груди, я готов крушить стены, готов кричать прямо в лицо Тиму Харди, чтобы он шел далеко и надолго. Если бы они только знали, чего стоили мне эти кадры. Медведь, стая волков, бой, развернувшийся у меня прямо под носом! И все это ради долбанного журнала, пусть и коллекционного!