– Я сейчас, как тот путник, – пытаясь отдышаться, промолвил крот, – про которого ветер пел.
– Поместье должно стоять на границе с лесом. Так говорят все, кто слышал рассказы дедушки Дейла, когда он их ещё рассказывал.
– Может, оно и вовсе не существует? Вдруг ваш дедушка хороший выдумщик и любит пофантазировать? Откуда вам знать, что оно там?
– Все серые мыши нашего берега знают о поместье, потому что их предкам когда-то пришлось покинуть место, которое они никогда не покинули бы по своей воле. – необычайно серьёзно ответила По. Филипп навострил уши, приготовившись слушать и в тайне надеясь, что это отвлечёт его от нестерпимой жары.
– Дядюшка Грей построил поместье не один, но поставить дом на границе с лесом – было его идеей. Тогда наше семейство пребывало в расцвете и, чтобы поддержать малышей, нужны были огромные запасы. Часть мышей таскала зёрна с заливного луга, другая – семена из леса. Поместье богатело день ото дня. Берег, на котором ты стоишь, Филипп, стал в ту пору называться мышиным, а лесные тропы – мышиными дорогами. Никому это не мешало, разве что звери по соседству жаловались на шум и топотню по ночам. Но мышиному королевству недолго было процветать, – пришёл пожар из глубины лесов.
– Пожар? Опять? – удивился Филипп.
– О, да! Огненные хвосты заполнили лес. Пришли лисы. Их стало так же много, как мышей.
– По… – сочувственно вымолвил крот. Но на мордочке мышки не отразилась ни одна эмоция, кроме удовольствия от внезапно подувшего из леса ветерка.
– Так всегда бывает, – сказала она, – лисы пришли, и мышам пришлось уйти.
– Выходит, твоя семья перебралась на этот берег по норам, вырытым под рекой ещё во времена большого мышиного переселения?
– Всё верно, норы были давно заброшены, мыши расселились в лесу, а поместье осталось лишь в памяти стариков.
– Будем надеяться, что ночевать нам всё же доведётся под крышей, – вздохнул крот.
Лес надвинулся на друзей стеной деревьев и щебета птиц. Поместье было видно издалека. Оно, действительно, было огромным. Филипп сразу представил сотни мышей, шныряющих туда и обратно по верандам, лестницам и переходам. Крыша возвышалась над корневищем старого дуба, вниз, под корни, уходило множество ходов, вокруг на земле виднелись старые, местами заваленные входы в подземную часть сооружения. В одном из окон показалась мышиная мордочка. Кроту вдруг представилось, что это – потомок дядюшки Грея, оставшийся присмотреть за семейным домом на время, пока все ушли, что сейчас он завидел вдалеке гостей и вылез приветственно помахать им лапкой. Мышонок, действительно, взмахнул лапой. Это был первый из путников, добравшийся до леса.
Когда По и Филипп оказались на пороге дома, изнутри уже доносился звук беготни и топотни, а также задорного детского смеха, такого, какой бывает у детей, когда они во сне попадают в старинный замок, о котором на ночь им прочитала мама.
Крот как ни в чём не бывало проследовал за По через порог дома и немало удивился тому, что мыши все как один замерли, завидев его. Он так привык быть невидимкой, что совсем забыл, что на самом-то деле зверем он был довольно крупным, а в тот день ещё и неопрятным в виду всех происшествий.
– Не пугайтесь, – поспешила объясниться По, – это Филипп, мой друг. Он здесь потому что…
– Мы видим, Полли, – перебила её сбитенькая мышка на коротких лапках, – что это крот, причём довольно большой.
– Ага, здоровенный! – подхватила малышня, выпучив глазки-бусинки.
– Большой и неповоротливый, – заговорил мышь откуда-то сверху.
– Видал я таких, как он вообще сюда пролез?
– Я беспокоюсь за сохранность поместья от таких посетителей.
Со всех сторон посыпались комментарии в адрес внешности крота и свойств его сородичей, которые по большей части, уверял сам себя Филипп, были мышиной выдумкой.
– Филипп спас семейство Эдмунда из пожара… – попыталась было продолжить По. Но её вновь перебили.
– Ах, кролики! Не поймите меня неправильно, но я бы усомнилась…
– Прожорливее мышей. Уверяю вас!
– Без сомнения, огромный и вонючий…
«Они сами себя-то хоть слушают?» – думал Филипп, не успевая переводить взгляд с одной мыши на другую. Вскоре они начали говорить абсолютно одновременно и их слова слились в никому не понятный гомон.
– Я пригласила Филиппа погостить у нас сегодня, – не надеясь быть услышанной, проговорила По.
Проходившая мимо пожилая мышь сунула в лапы кроту веник, пробурчав: «Поможешь с листьями, лишняя пара лап не помешает».
Мыши, действительно, принялись прибирать дом от многолетней листвы, налетевшей через дыры в прохудившейся крыше. Кто-то снимал паутину, грозя паукам и советуя подобру-поздорову выбрать другое место для охоты. Кто-то полез на крышу и наскоро стал заделывать дыры кусочками мха и соломы. Кто-то отправился в лес за съестными запасами к ужину. В толкотне и шуме уборки, перемежавшейся криками на мышат, хулиганивших и мешавших делу идти слаженно и чётко, Филипп стоял посреди огромного зала, в куче листьев, которые сметались туда с целью дальнейшего выноса, и смотрел на большой красивый рыжий лист. Он не мог сказать точно, кленовый он был или ещё какой-то. Он ведь совсем недавно познакомился с верхней частью деревьев. Но он очень ему понравился, возможно, потому что был ярким, и крот хорошо его видел.
К вечеру поместье было прибрано, большой стол в гостиной вместил всех прибывших, и ещё куча места осталась. «Как ясно теперь, насколько пришла в упадок эта мышиная семья», – думал крот, осматривая круглый стол, лишь половину которого занимали хозяева.
Угощение было изобильным: оказалось, что в погребах, под домом, беглецы оставили кое-какие припасы. Они были заботливо рассортированы и уложены в корзины, мешочки, завёрнуты в листья, подвешены к потолку, поэтому совсем не испортились и даже лучше просохли и стали ещё вкуснее. За едой Филиппу показалось, что мыши испарились. Вдруг стало так тихо, никто ничего не говорил, и только приглушённый хруст напомнил ему о дружном ужине мышей. По решила воспользоваться на время установившейся тишиной, и родственники вынуждены были её слушать, не желая оставить и кусочка на столе.
– Предки Филиппа тоже бывали на этом берегу, – робко начала она, – они прорыли тоннель под рекой, по которому Филипп вывел нас из леса.
– Нас? Мы шли своим тоннелем, – заголосил, чуть не поперхнувшись, мышь, сидевший рядом с дедушкой Дейлом.
– Наши предки не одобрили бы крота за этим столом, – забрюзжала мышь по соседству от него.
– Меня и семью кроликов… – попыталась продолжить По.
– Кролики – ужасные обжоры, им ничего нельзя доверить посторожить, – буркнул кто-то совсем рядом.
– Ох, Филипп, давай-ка возьмём пару зёрен, сушёных грибов, вон ту вязанку и поедим на крыльце… – протянула По, качая головой.
