— Мама! — прервала Джессика напряженным голосом. — Полагаю, ты не заметила этой леди. Перед тобою — мисис Сент-Арван.
Поток негодования оборвался на полуслове, дама повернулась и замерла, осознав, что смуглая незнакомка присела перед нею в приветственном реверансе. С растерянным изумлением она ответила на приветствие, потом ощупью нашла в мехах золотой лорнет и поднесла к глазам, чтобы рассмотреть ее получше. При виде поразительной красоты Антонии на лице дамы отразилось недоверие.
— Миссис Сент-Арван? — переспросила она, с подозрением глядя на Джеррена. — Ваша женитьба — для всех нас большая неожиданность. В Лондоне о ней даже не слышали.
— У нас была очень скромная, тихая свадьба неделю назад в доме жены, — коротко пояснил он. — Так пожелал ее дед, сэр Чарльз Келшелл, поскольку нездоровье приковало его к постели.
— Келшелл? — Для мисс Челгроув один сюрприз следовал за другим. Она снова посмотрела на Антонию. — О, мадам, так значит, вы родственница старинной моей подруги, миссис Роджер Келшелл?
— Да, мадам, я в родстве с ее мужем, — вежливо отвечала Антония, — хотя никогда его не видела. Это — первый мой визит в Лондон.
Миссис Челгроув опустила лорнет. Знакомая фамилия Келшеллов убедила ее, что Джеррен не лжет, а собственный наблюдательный взгляд сказал, что платье новобрачной, хоть и не слишком модное, сшито из прекрасной, дорогой ткани, а плащ, небрежно брошенный на стул, богато отделан мехом; наряд же самого Сент-Арвана вообще отличался дорогостоящей изысканностью. Все эти наблюдения лучше всяких слов объяснили миссис Челгроув, что Джеррен Сент-Арван каким-то таинственным образом умудрился найти обворожительную жену с немалым, по-видимому, состоянием, и выражение благодушия исчезло с ее лица.
— Ну что же, дорогая, позвольте вас поздравить, — любезно произнесла она. — И вас тоже, сэр. Не сомневаюсь, мы еще будем иметь удовольствие видеть вас обоих в Лондоне. А теперь мы вынуждены распрощаться, поскольку уже поздно, а я не люблю ездить в темноте. Пойдем, Джессика.
Попрощавшись, как требовали приличия, мать и дочь ушли, но в дверях Джессика, помедлив, обернулась. В глазах, смотревших на Джеррена, и на лице отразились гнев, боль и упрек, но мать резко окликнула ее, она повернулась и исчезла.
В гостиной воцарилось молчание. Из коридора подул холодный сквозняк, камин задымил, и Джеррен пошел закрыть дверь. Вернувшись к Антонии, небрежно произнес: — Видите, голубушка, как беспочвенны ваши страхи. Миссис Челгроув вращается в высших кругах, однако приняла вас не колеблясь, только немного удивилась. Если уж вы смогли удовлетворить требовательный взгляд этой титулованной вдовы, то и вообще беспокоиться не о чем.
— Вы хорошо знаете миссис Челгроув? — кротко спросила Антония.
Он пожал плечами: — Я встречался с нею множество раз. С учетом разницы в возрасте можно сказать — да, хорошо знаю.
— А ее дочь? Знакомство с нею, полагаю, было не просто хорошим.
— О да, далеко не просто хорошим. Я бы даже осмелился назвать его восхитительным. — Джеррен шагнул к застывшей у камина Антонии и улыбнулся ей прямо в пылающие гневом глаза. — Столь же восхитительным, сколь и вы, готов держать пари, находите свое знакомство с юным Винсентом.
— А вот это, сэр, — гневно произнесла она, — вас совершенно не касается.
— Безусловно, — шепнул он. — И не может, поскольку мы с вами тогда еще не встретились.
Упрек, несмотря на всю свою шутливость, безошибочно попал в цель. Антония залилась румянцем и отвернулась, чтобы взять плащ, а когда он, опередив ее, накинул плащ ей на плечи, поблагодарила с церемонной любезностью. В тягостном молчании дождалась она, пока он расплатился по счету, и пошла рядом с ним к карете.
Встреча с Джессикой Челгроув всколыхнула в памяти Антонии то, что Винсент рассказывал о репутации Джеррена и что несколько забылось за последние сутки. Почти против воли враждебность ее к мужу все уменьшалась и уменьшалась, пока его общество не стало доставлять ей даже удовольствие. Но вот появилась мисс Челгроув и напомнила, что и легкий нрав, и обаяние, уже почти убедившее Антонию, что он заботится о ней по-настоящему, не более чем оружие опытного обольстителя, которым он обдуманно и цинично пользуется, чтобы завоевывать сердца легковерных женщин.
Это размышление вызывало в ней гнев и на себя и на него.
Тягостное состояние враждебности длилось до самого конца путешествия, отравив радость прибытия в Лондон и притупив интерес к незнакомым видам и звукам большого города. На оживленном, шумном постоялом дворе, который и был для них местом назначения, Джеррен заранее забронировал обширные покои: гостиную, комнаты для себя и Антонии и для ее горничной, Тернер, что ехала за ними следом, в другой карете с багажом.
В гостинице была суета, люди приходили, уходили, приезжали и отъезжали постояльцы, туда-сюда носились слуги, так что у Антонии вскоре разболелась голова, и она могла только радоваться распорядительности Джеррена, понимая, что без него вдвоем с Тернер было бы просто не справиться с хлопотами. А так, словно по мановению волшебной палочки, им быстро приготовили комнаты, внесли багаж и накрыли в гостиной легкий ужин. За стол она села без особого аппетита и, наскоро поев, тут же удалилась к себе в спальню.
Непривычное двухдневное путешествие очень утомило ее, но заснуть долго не удавалось. Ей, привыкшей к сельской тишине, казалось, что лондонцы никогда не спят, и ночь уже наполовину прошла, прежде чем Антонии удалось забыться в тяжелой дреме. Поэтому встала она очень поздно и, выйдя в гостиную, нашла записку от Джеррена. Он писал, что поехал к своему поверенному посоветоваться о некоторых неотложных делах, но как только с этими делами будет покончено, вернется в ее распоряжение.
Позавтракав в одиночестве, Антония подошла к окну и принялась наблюдать происходящее снаружи. Она находила всю эту суету и мельтешение бесконечно забавным и интересным, особенно из окна безопасной уютной гостиницы, честно признаваясь при этом самой себе, что все выглядело бы совершенно по-другому, окажись она в этом огромном неприветливом городе совершенно одна, без всякой защиты. Впервые она осознала, каким безумием было ее прежнее намерение, став совершеннолетней, убежать из Келшелл-Парка и самой заботиться о себе. Неудивительно, что Джеррен расхохотался, услышав об этом.
Мысль за мыслью потянулась цепочка размышлений. Встреча с мисс Челгроув и ее дочерью подтвердила правильность предположений относительно того, как примут в Лондоне жену Джеррена, и к тому же показала, что на данный момент он готов вести себя так, словно в их браке не было ничего необычного. Но сможет ли и дальше, если она будет постоянно издеваться и насмехаться над ним? Пожалуй, вряд ли. Антония чувствовала, что Джеррен вовсе не так терпелив и добродушен, как хочет казаться. Она унаследовала от Келшеллов немалую проницательность, хоть и подавляемую нередко порывами страстей, переданных ей предками-цыганами, и хорошо понимала, что до тех пор, пока не займет в высшем свете достаточно прочного положения, следует быть более мягкой и любезной.
