На суде она отрицала свою вину, делая вид, что ничего не понимает. Ее посадили на двадцать лет. Даниель был уверен, что отец похлопочет о ее освобождении, если ему вернут деньги, потому что тот всегда добивался всего, чего хотел. Должно быть, так и случилось… Только произошло это уже после того, как Даниель оставил Нью-Йорк.
Государство простило Сару, но он сам простить ее не мог. Она притворялась, что любит его, тогда как на самом деле ей были нужны только его деньги. А когда Сара поняла, что старик никогда не согласится, чтобы она стала его невесткой, то нашла другой способ разбогатеть.
Что ж, теперь я стал умнее, думал Даниель, и не позволю ей снова использовать меня.
Поднялась луна и осветила фургоны неровным призрачным светом. Вглядевшись, Даниель вдруг увидел, что от них отделилась какая-то тень и двинулась по направлению к волам.
Сара выскользнула из фургона, не зная, где искать Даниеля, но она должна была найти его. Вот только что ему сказать?
В обязанности проводника входило охранять волов, поэтому именно к ним она и отправилась. Двигаться при свете луны оказалось нелегко – высокая трава и кусты то и дело цеплялись за длинный подол, и Сара боялась упасть.
Казалось, она шла целую вечность, но Даниеля не было видно. Похоже, я сделала глупость, говорила она себе. Но как иначе поговорить с ним, не опасаясь, что нас подслушают?
Споткнувшись о камень и подавив крик, Сара поняла, что не найдет Даниеля в темноте. Мог бы и сам отыскать меня, с досадой подумала Сара и повернула обратно к фургону, но не успела сделать и шага, как чья-то сильная рука зажала ей рот и прижала к твердому плечу, а другая обхватила за талию. Ее оторвали от земли и понесли куда-то в сторону.
Сара пришла в ужас. Неужели я попала в лапы индейцу?! – в панике думала она. Этого больше всего боялись женщины из каравана, но она считала их страхи необоснованными. Видимо, теперь ей придется расплачиваться за свою глупость. Тут ей пришло в голову, что Даниель видел все, но не шевельнул пальцем, чтобы помочь ей.
Когда Сара снова ощутила, что стоит на твердой земле, она покачнулась и была вынуждена прислониться к человеку, который продолжал держать ее за талию.
– Куда тебя понесло? – шепнул ей на ухо очень знакомый голос.
– Даниель! – еле слышно выдохнула она.
Он резко отстранился, и она едва не потеряла равновесия.
Увидев, что Сара пошатнулась, Даниель схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
– Отвечай!
Ее охватил страх. В темноте трудно было разглядеть выражение его лица, и этот резкий приказ напугал Сару.
– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала она, поражаясь спокойствию своего голоса.
Даниель почувствовал, что ее плечи напряглись, и медленно опустил руку.
– Я бы и сам с удовольствием получил ответы на некоторые вопросы.
Сара поняла, что у нее появился шанс все ему объяснить, но она не знала, как начать этот нелегкий разговор.
– Я хочу начать все заново! – наконец выпалила она.
– Только не со мной!
Твердость этого заявления ошеломила ее.
– Нет, – обреченно прошептала она. – Конечно нет.
Даниель рассеянно потер плечо, на котором только что лежала ее голова.
– Как ты меня нашла? – хмуро спросил он.
– Это ты меня нашел.
– Я не про сегодняшний вечер. Как ты оказалась здесь? Откуда узнала, что я работаю у Милберна?
– Я не знала этого. Мне о тебе ничего не было известно. – Сара порывисто шагнула к нему. – Когда я вернулась домой, никто не сказал мне, куда ты уехал.
– Значит, мне просто не повезло, – пробормотал он.
Сара не обиделась на эти слова. Увидев его утром, она и сама подумала, что эта встреча не к добру.
Даниель вздохнул.
– Впрочем, если ты решила отправиться на Запад, в нашей встрече нет ничего удивительного. Есть только три маршрута, и в этом году Ливенуорт самый модный. А караван Милберна самый удобный и безопасный… Вернее, был, – еле слышно добавил он.
Они долго смотрели друг на друга. Только когда тишину прорезал пронзительный крик совы, Сара вздрогнула и проговорила.
– Здесь обо мне никто ничего не знает. И я не хочу, чтобы узнали.
– Давай договоримся, – отозвался Даниель. – Услуга за услугу: ты будешь держаться от меня подальше, а я буду помалкивать. Тебя это устроит?
Сара кивнула.
– Ты сможешь сама вернуться к фургону?
– Наверное, – ответила она, не делая попытки уйти.
Даниель вздохнул.
– Ладно, я немного провожу тебя. – Он взял Сару за руку и повел обратно. – Скажи, – через некоторое время спросил он, – а полиция тебя не разыскивает?
– Конечно нет! – возмущенно воскликнула Сара.
Впрочем, чему тут удивляться, тут же с горечью подумала она. Он не мог подумать обо мне ничего другого.
– Конечно нет, – повторил он, и она вздрогнула, услышав в его голосе нескрываемый сарказм.
– Даниель, позволь мне все тебе объяснить.
– У тебя уже была такая возможность. Во время суда. – Даниель отодвинулся. – Запомни: меня зовут Ривер, и я тебя не знаю. Ясно? Я тоже не жажду, чтобы люди узнали, как ты одурачила меня шесть лет назад.
Сара медленно кивнула. Даниель шел с ней рядом, пока до фургонов не осталось метров пятьдесят, а потом выпустил ее руку и растаял в темноте.
На следующее утро она сидела на облучке рядом с Райсом. Казалось, этот день ничем не отличается от других, однако все изменилось. Милберн умер. Даниель здесь. И то и другое казалось Саре нереальным.
Она пыталась осмыслить то, что произошло между ними вечером. Даниель заслуживает благодарности за обещание молчать о ее прошлом. То есть не Даниель, а Ривер, поправила себя Сара. Я должна думать о нем как о Ривере. Таково условие нашей сделки. Для всех остальных мы не знаем друг друга, и, если я буду называть его Ривером, тайна не будет раскрыта.
И все-таки Сара ждала от него чего-то другого, кроме молчания. Казалось, договорившись с ним, она должна была почувствовать облегчение. Но тогда почему после возвращения в фургон она проплакала всю ночь, гадая, что случилось с Даниелем за эти шесть лет? Почему я не расспросила Райса о его друге в первую неделю путешествия?! – ругала себя Сара. Теперь ведь уже не спросишь…
Часам к одиннадцати они достигли перекрестка дорог и увидели обоз, прибывший с юго-востока. Еще больше фургонов было впереди. Колеса вздымали в воздух мелкую пыль. Сара прикрыла нос белым платочком, сожалея о том, что у нее нет банданы, которой можно было бы обвязать лицо. Она впервые поняла, как тяжело приходится пассажирам задних фургонов.
