Последовала еще одна бутылка шампанского. Затем они танцевали, щека к щеке. Бледно-серый рассвет уже коснулся ночного неба цвета индиго, когда они покинули ресторан.
В такси Фиона неожиданно спросила, отдыхая от очередного поцелуя:
— Почему бы нам не пожениться?
Бобби убрал руки:
— Дело в том, что я не восстановленный в своих правах банкрот, а ты — миллионерша.
— Мы никогда раньше не позволяли моим деньгам вставать между нами, — расстроенно пробормотала Фиона, считая лишним добавлять, что впервые слышит о его банкротстве.
— Мы никогда раньше не разговаривали о женитьбе, — возразил Бобби. Он наклонился и поцеловал ее розовое ушко.
— Ты любишь меня или нет? — настаивала наследница.
— Глупый вопрос!
— Ну так о чем мы спорим?
Бобби пытался справиться с паникой: «Линда, вот я и попался». Но он тут же вспомнил о пачке неоплаченных счетов, украшающих его каминную полку, о своих родственниках, которые не торопились ему помогать…
Нельзя сказать, будто он не старался. Просто всю жизнь его преследовали неудачи. Ничего не получалось так, как он планировал. С самого рождения Бобби был поставлен в невыгодные условия, будучи лишь младшим братом красивого и блестящего Виктора Ивса, — маленький коротышка, который начал расти лишь после того, как ему исполнилось пятнадцать.
Ну а теперь настало время ему смеяться над теми, кто так охотно критиковал его, предсказывая, что «из молодого Бобби никогда не получится ничего путного». Он получит в жены самую богатую девушку в мире, к тому же красавицу!
— Здесь не о чем спорить. — Его голос был скрипучим. Он взял руку Фионы и слегка рассеянно поцеловал ее ладонь. — Если ты действительно хочешь меня…
— Ах, очень хочу, — выдохнула она. — Я хочу заботиться о тебе, Бобби, дорогой, — чтобы ты никогда больше не подвергал себя унижениям, вымаливая деньги у своих злобных родственников. Дорогой, у тебя снова будет собственная охота и гоночная машина. Но ты должен обещать мне, что не будешь участвовать в опасных гонках! В наш медовый месяц мы можем поехать на Бермуды. — Она спешила обрушить всю свою щедрость на любимого. — Ты как-то сказал, что именно это место ты хочешь увидеть больше всего.
— Правда, — кивнул Бобби. — Истинная правда.
Он чувствовал себя как трехлетний ребенок, который, раскрыв рот, слушает о том, какие сказочные подарки найдет в рождественском чулке.
— Я понимаю, что в Англии нельзя пожениться в церкви, если кто-то в разводе. Жаль. — Фиона печально вздохнула. — Мне кажется, белоснежная свадьба с маленькими хористами, поющими так трогательно, была бы просто чудесной. Мы можем это устроить где-нибудь на континенте?
— Нет необходимости! В Сити есть церковь, где венчают разведенных, — утешил ее Бобби.
— Чудесно! Дай мне подумать. Сейчас февраль. Что, если устроить свадьбу на Пасху? Мы не успеем раньше. Нужно купить новые вещи, да, кстати, я ведь обещала Синтии Вейн взглянуть на коллекцию дизайнера, которого она так восхваляет.
— Это, случайно, не Карлтон Грей? — поинтересовался Бобби.
— Да. По-моему, она называла это имя. Какой ты проницательный, милый.
— Да, я такой, — засмеялся Бобби.
Он не хотел рассказывать, что тоже заработал несколько гиней, отсылая своих знакомых и родственников к Карлтону, и уже сожалел, что Синтия оказалась проворнее его и первой отослала Фиону к этому дизайнеру.
— Так, значит, на Пасху? — настойчиво повторила Фиона.
— Естественно. Если ты хочешь.
— Думаю, это было бы хорошо. Бобби, милый, тебе бы понравился самолет в качестве свадебного подарка от меня?
— Не знаю, что я могу подарить тебе. У меня никогда не было счета у Картье.
Не заметив иронии в его словах, Фиона весело расхохоталась:
— Дорогой Бобби! У тебя божественное чувство юмора. Я знаю, нам будет ужасно весело вдвоем.
Бобби поцеловал ей руку. Фиона — очень милая девушка, и, если ее бравада деньгами иногда раздражала, как, например, сейчас, нужно было просто помнить, что она могла подарить любому из своих бойфрендов платиновые запонки или золотой портсигар с такой же легкостью, как они дарили ей коробку конфет или цветы.
Пока Бобби гладил ее пальчики, украшенные кольцами, вероломные мысли унесли его в крошечную квартирку на Слоун-сквер, где он провел сегодня наедине с Линдой чудесные час-полтора.
Как благоразумно они вели себя, он и Линда, с того самого дня, когда поняли, что любят друг друга. Это продолжалось уже три или четыре месяца.
— Я умираю от любви к тебе, Линда. Но ты ведь знаешь, у меня нет ни гроша, я по уши в долгах! А если ты осмелишься сказать, что зарабатываешь достаточно для нас обоих, я задушу тебя.
— Несмотря на мою любовь, Бобби, у меня нет намерения содержать тебя. Я рабочая лошадка, милый, и мужчина, за которого я выйду замуж, должен сам зарабатывать себе на жизнь, как и я. Меня никогда не привлекали бездельники-аристократы. Нет, мой милый, твоя американская наследница подходит тебе гораздо больше. И, если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты сделаешь ей предложение.
Милая Линда не могла дать лучшего совета! Но у него не хватало мужества сказать ей: «Очень хорошо. Если ты хочешь, чтобы я нашел себе работу и каждую неделю оплачивал твою ренту, а каждую пятницу давал тебе деньги на хозяйство, — я пойду работать».
Даже если он умудрится найти работу, все равно все пойдет не так — либо фирма вскоре обанкротится, либо шеф возненавидит, или он возненавидит начальника. Все-таки Линда мудрая женщина: «Мы любим друг друга, Боб, но не подходим друг другу. Я слишком жесткая, а ты слишком податливый, а все должно быть наоборот».
Что ж, Линда посоветовала ему жениться на Фионе — так он и сделает. Его не мучила совесть оттого, что хотя он нежно относился к Фионе, но совершенно не любил ее. Бобби встретился с ней пару раз и впервые ощутил, что кому-то нужен.
С Линдой все было иначе. Она любила его, бесспорно, но прекрасно справлялась без Бобби. Эта гордая, амбициозная девушка крепко стояла на своих стройных ножках начиная с того дня, когда заявила отцу, что не будет работать, как он решил, на молочной ферме, а настояла на карьере актрисы.
Линда — девушка с характером. А как иначе она смогла бы выжить в этом жестоком мире, покинув родной дом в шестнадцать лет с пятью фунтами в кармане, которые заработала, разнося газеты. Она долгое время питалась только чаем и хлебом, меняя одну унылую комнату за другой, так как нечем было платить за жилье.
И, хотя до родительского дома в Чепмене она могла дойти пешком, Линда не встречалась с семьей до тех пор, пока не заключила первый контракт.
Фионе же для полного счастья нужен был кто-то, о ком она могла заботиться, кто зависел бы от нее. Иначе с какой стати девушке с ее внешностью и состоянием убегать с шофером, а затем связывать себя с Полем де Мари, почти таким же бедняком, как и Бобби. Линда и Фиона — полные противоположности.
