– Это ребенок? – спросил он, зачарованный новой жизнью, расцветавшей в ней.
Сосредоточившись на мысли о Мерфи и его распущенном языке, Кесси почти не слышала, о чем говорит Эндрю. Ей и в голову не приходило, что он наблюдает за ней.
Она подняла на него глаза, совершенно не ожидая увидеть выражение лица, полное крайнего удивления и восхищения. Отражение этих чувств она хотела бы видеть на лице Мерфи.
– Что… что ребенок?
– Это… ребенок шевелится?
Не в состоянии говорить, она только кивнула и посмотрела на Эндрю. Он подошел к ней и осторожно приложил руку к ее животу.
Когда ребенок зашевелился снова, она еще больше удивилась его действиям. Пальцы Эндрю старались уловить малейшее движение, казалось, будто он играл с ребенком.
Затем его взгляд скользнул от ее живота к лицу, и он улыбнулся.
Это была открытая, красивая, искренняя улыбка. Она поняла, что случившееся удивило и обрадовало Эндрю, и ей стало стыдно. Улыбка, подобная его, могла осветить день… Или всю жизнь.
– Ребенок Мерфи, – сказал он, – воюет. Похоже, это будет парень что надо, как и его отец.
– Мерфи хотел сына, – мягко заметила Кесси и не почувствовала близости своего погибшего друга. Напротив, она ощутила себя действительно замужем за этим улыбающимся человеком, чья большая теплая рука так естественно защищала ее ребенка.
Глаза Эндрю светились восхищением.
– Мы назовем его в честь Мерфи, хорошо, Кесси?
– Мне бы тоже этого хотелось, – согласилась она. – Если ты в самом деле этого хочешь.
Внезапно Эндрю изменился. Его широкие рыжие брови сошлись на переносице. Глубокая морщина прорезала лоб. Мгновение назад он улыбался в несказанном блаженстве, а теперь перед ней вновь был замкнутый суровый незнакомец.
– Это твое решение.
Его слова, непонятно почему, прозвучали злобно и с обидой. Это так не подходило к недавнему благоговейному выражению его лица. Кесси была сбита с толку такой стремительной переменой настроения.
– Ты… Я… – Она тщетно пыталась приподняться на диване.
Эндрю быстро пришел ей на помощь:
– Давай помогу.
Кесси замотала головой.
– Я не понимаю тебя, – прошептала она, стараясь перевести свое отяжелевшее тело в вертикальное положение. – Ты предложил мне назвать ребенка в честь Мерфи, а теперь говоришь, что это мое решение. Ты же мой муж. – Она замолчала, закусив нижнюю губу и отважно парируя его взгляд, устремленный на нее. – Это дает тебе право помочь мне в выборе имени для ребенка.
– Это ребенок Мерфи, а не мой. Ты его мать. Тебе решать, какое дать ему имя, – ответил Эндрю. – Если бы мы были… – Резко развернувшись, он внезапно остановился.
– Если бы мы были… что?
– Я хотел сказать: если бы мы были действительно женаты, но это глупо. Мы женаты. – Стараясь не смотреть на Кесси, Эндрю уставился на картинку на стене. – Если бы ребенок был наш: твой и мой, то мы оба имели бы право голоса в этом вопросе. Но ребенок принадлежит тебе, значит, решать, какое имя ему носить, будешь ты.
– Назовем его в честь Мерфи, если ты согласен, – сказала она.
Эндрю повернулся к ней лицом, пристально посмотрел на нее и тотчас же отвел глаза.
– Хорошо, – произнес он глухо и невыразительно.
– Как мы уживемся, если даже такой простой разговор ставит нас в тупик.
– Сумеем.
– Иногда я спрашиваю себя, почему я согласилась, – с сожалением созналась Кесси.
– У тебя не было выбора, – напомнил он ей. – А раз я не предполагал часто приезжать, то это был приемлемый вариант.
– Ты собираешься пробыть здесь два месяца, да? Эндрю услышал в ее голосе замешательство, а во взгляде заметил промелькнувшее на миг опасение. Он готов был отказаться от этих двух месяцев. Ей ни к чему были дополнительные заботы, особенно сегодня.
– Да, я буду здесь. И мы постараемся, Кесси. Не беспокойся.
– Я беспокоюсь.
– Это ничего не изменит, – заявил он решительно. – Иди. Укладывайся со своим шустрым малышом.
Прежде чем она успела запротестовать, его сильные руки подняли ее. Прикосновение Эндрю было удивительно нежным.
– Отпусти меня! Я же огромная, ты сам сказал.
– Прекрати вопить и держись! Я положу тебя в постель. Ты с трудом стоишь на ногах. Мне нужно было раньше настоять, чтобы ты вернулась в кровать.
– Я не позволю тебе обращаться со мной как с ребенком.
– Ты и есть ребенок, – проворчал он, сажая ее на свою кровать.
– Нет! – возразила она, дерзко вздернув подбородок.
– Я же говорил тебе, Кесси, что считаю бесполезным обсуждать с тобой этот вопрос, потому что не сомневаюсь: мы никогда не придем к соглашению.
– Я женщина, Эндрю Макларен!
– Ты сущее наказание! – Он распрямился, воздев руки к небу. – Уже поздно, чтобы спорить. Мы оба устали. Кроме того, слышала ли ты, чтобы женатые люди шли спать сердитыми?
Кесси прикрылась покрывалом, как щитом.
– А ты… спишь здесь?
– Нет, Кесси, – ответил он с удивительным терпением. – Я сплю на диване.
Эндрю скользнул по Кесси взглядом: она лежала, зарывшись в его покрывало. Он видел только ребенка, утомленного игрой во взрослую жизнь, и чувствовал, как никогда раньше, что принятое им решение было правильным. Она нуждалась в том, чтобы рядом с ней был человек старше и опытнее ее.
Образ Мерфи возник перед ним ниоткуда. Он, по обыкновению, преследовал его. Эндрю отвернулся и пошел к двери.
– Спокойной ночи, – пробормотал он, выходя из спальни.
– Спокойной ночи, Эндрю, – послышалось в ответ.
Сон не приходил. Эндрю лежал в темной гостиной, вспоминая прошедшие несколько часов и думая, насколько непростая ситуация сложилась у него с этой женитьбой.
Брак предполагает обязательства. Ему не было чуждо чувство ответственности, на него ложилась ответственность за благополучие двух людей. И это порождало тревогу. Он убедился в этом, когда почувствовал, как ребенок Мерфи шевелится под его рукой.
Эндрю улыбнулся, вспоминая, как несколько месяцев назад сестра обвиняла его в слабохарактерности. Возможно, она права. Может быть, он и вправду тряпка, но он заставил Кесси поверить, что позаботится о ней и ее ребенке и не подведет Мерфи.
Печаль, похоже, возвращалась к Эндрю. Случалось, не в силах сдержать чувства, он горевал о потере друга.
Ему одному суждено было держать Кесси за руку, носить на руках ребенка Мерфи, слышать их смех, видеть слезы, делить с ними каждый день то, что Мерфи делать уже не мог.
