Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
На имена у Романа была хорошая память. К тому же запомнить имя художницы оказалось совсем не сложно для человека с математическим образованием – ее звали так же, как знаменитую Софью Ковалевскую. Но женщина явно удивилась – и этой неожиданной встрече, и тому, что ее назвали по имени. Изумленно распахнув большие серые глаза, она молча глядела снизу вверх на стоявшего перед ней Романа. Повисла неловкая пауза.
– Мама, а это кто? – громко спросила девочка.
– Это… это мой знакомый, – пробормотала художница, явно не зная, что сказать.
– Тогда садитесь с нами! – радостно пригласила девочка и заелозила на стуле, видимо собираясь подвинуться.
Роман присел рядом и протянул ей руку:
– Привет. Я Роман, а ты?
– А я Лиза, – ответила девочка и с очень серьезным видом пожала его ладонь.
Он повернулся к Софье, которая, судя по всему, все еще не знала, как себя вести, и сказал:
– Софья Васильевна, мне действительно очень жаль, что так получилось, правда. Можно я угощу вас с дочкой мороженым?
– В качестве компенсации за моральный ущерб? – с горечью усмехнулась Софья, и Роман подумал, что она, похоже, не такая уж тургеневская барышня, какой показалась на первый взгляд. Есть в ней и ирония, и, пожалуй, скрытая сила характера, которая пусть и прячется за внешней мягкостью, но в нужный момент наверняка дает о себе знать.
– Пусть так, – улыбнулся он.
А Лиза тут же воскликнула:
– Чур, мне шоколадное!
Подошедшая официантка избавила их от возникшей неловкой паузы. От мороженого Софья отказалась, но согласилась на порцию клубники со взбитыми сливками. Когда заказ был сделан, Роман уже придумал тему для светской беседы.
– Симпатичное кафе, – проговорил он, оглядывая зал, оформленный в стиле тридцатых годов: дощатый пол, тяжелые драпировки, венские стулья, старые фотографии на стенах, оклеенных обоями с винтажным узором, и настоящий патефон в углу. – Я здесь в первый раз, а вы?
– А мы с мамой тут каждую субботу завтракаем! – выпалила Лиза.
– Мы живем неподалеку, – подтвердила Софья и снова замолчала. Разговор явно не клеился, и это огорчало Романа. Сегодня, в неформальной обстановке, художница показалась ему еще приятнее, чем офисе. Он с удовольствием поговорил бы с ней, полюбовался ее милой улыбкой. Но Софья не улыбалась и даже не глядела в его сторону. Чтобы не раздражать женщину, он тоже не стал смотреть на нее и повернулся к девочке:
– И сколько тебе лет, Лиза?
– Пять. – В подтверждение своих слов она помахала ладонью с растопыренными пальцами. – Но уже скоро будет шесть. И мама подарит мне на день рождения домик для Барби. А у вас есть дети? – спросила она вдруг без всякого перехода.
Роман вынужден был развести руками:
– Нет. К сожалению, нет.
– А почему? – тут же поинтересовалась девочка.
– Так получилось.
– Лиза, не приставай, – одернула ее мать. – Ты будешь допивать сок?
– Нет, я хочу мороженое! Вон, Карина его несет!
Действительно, к ним уже направлялась официантка, неся десерты для мамы с дочкой и кофе для Романа. Он машинально поднес чашку к губам, но вкуса почти не почувствовал. Софья все молчала, и он подумал, что напрасно ввязался в эту затею с угощением. Художница сильно обижена на него, и, собственно, в этом нет ровным счетом ничего удивительного.
– Софья Васильевна, я понимаю ваши чувства, – осторожно начал Роман, когда молчание сделалось уже совершенно невыносимым. – Конечно, крайне неприятно, когда отказывают в инвестировании. Не сомневаюсь, у вас были большие планы на эту галерею, вы разрабатывали проект, надеялись… Но поймите, пожалуйста, и меня. Честно говоря, мне самому понравились ваши картины. Но речь не о моих вкусах, а о бизнесе, где личные симпатии или антипатии не играют никакой роли. А перспектив у галереи с подобным контентом, к сожалению, нет. Вы, наверное, и сами это понимаете…
Софья сделала нетерпеливый жест:
– Вы вовсе не обязаны передо мной отчитываться, Роман… Извините, не запомнила вашего отчества.
– Роман Михайлович. Я и не отчитываюсь. Просто выражаю сожаление, что не смог вам помочь…
Голоса обоих звучали ровно, почти бесстрастно, но Роман волновался и догадывался, что его собеседница тоже волнуется. Лиза, чуткая, как все дети, перестала есть и с интересом смотрела за ними, переводя взгляд с одного на другого, точно наблюдала за игрой в пинг-понг.
– Так это вы тот самый дядя, который не дал маме денег на ее картины? – догадалась она.
Роман искоса взглянул на Софью и понял, что та ждет, что он ответит.
– Да, к сожалению, это так, – вздохнув, признался Роман. – Видишь ли, Лиза, так получилось…
Договорить он не успел, потому что девочка переменилась в лице и, неожиданно взмахнув рукой, опрокинула вазочку с остатками подтаявшего мороженого прямо на его итальянский спортивный пиджак.
– Лиза!.. – ахнула Софья, вся залившись румянцем. – Что ж ты делаешь! Как тебе не стыдно!..
Но девочка и не думала стыдиться.
– А я нарочно, нарочно! – выкрикнула она. – Вы разговаривали, а я все поняла! Это тот самый дядя, из-за которого у тебя не будет галереи! Он не дал тебе денег! Это из-за него ты все время плачешь! – И повернулась к Роману: – Ты плохой, злой! Уходи!
– Замолчи, Лиза, – строго, но не повышая голоса, сказала Софья. – Ты поступила очень плохо, дочка. И я очень этим огорчена.
Девочка виновато опустила голову, и Роман с удовлетворением отметил про себя, что Софья не стала требовать от ребенка немедленно попросить у дяди прощения, а сделала это сама.
– Извините, Роман… Роман Михайлович, – пробормотала она. – Мне очень жаль, что так получилось… Ваш пиджак… Но, думаю, его еще можно спасти. Может, вы зайдете к нам? Мы живем в соседнем доме, и у меня наверняка найдется что-то, чем можно свести пятно.
Этот румянец смущения на щеках делал Софью совсем юной. Роман невольно отметил, насколько мать и дочь похожи, даже несмотря на то, что Лиза все еще хмурилась и дулась, а лицо Софьи было встревоженным и виноватым.
– А ваш муж? Он-то как воспримет мое появление у вас дома? – неожиданно для самого себя осведомился Роман.
И тут же пожалел, что спросил, потому что выражение лица Софьи вновь переменилось. Из растерянного оно тут же сделалось печальным.
– Мой муж погиб три года назад, – отстраненно произнесла она и, отвернувшись, стала глядеть в окно на охапку листьев, которую ветер гнал по тротуару.
– Папа летел на самолете и остался на небе, – добавила Лиза с какой-то очень серьезной, совершенно взрослой интонацией.
– Простите. Мне жаль… – пробормотал Роман и вдруг подумал, что их сегодняшний разговор только и состоит из этих слов: «простите», «извините», «жаль»… Наверное, ему стоило бы отказаться от предложения Софьи, расплатиться, покинуть кафе и навсегда забыть об этой симпатичной художнице и ее забавной дочурке. Но вместо этого он сказал:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
