— Выходит, ты немножко поторопилась.
— Как я ему скажу? — прошептала бедняжка, закрывая лицо руками.
— А Эдвард не знает о твоем предыдущем браке?
— Нет, — чуть слышно выдохнула Дженнифер.
— Жалко мне его, — философски заметил Дон.
Она так и не поняла, злорадствует собеседник или искренне сочувствует конкуренту.
— Ох, ну почему ты не подписал бумаги, черт тебя дери! — Дженнифер готова была расплакаться от досады. — Покончил бы с этим делом вовремя. А теперь страдать всем троим — тебе, мне и Эдварду!
— Так ты по-прежнему хочешь аннулировать брак?
— Разумеется!
— А что, если я не хочу?
— Но ты должен! — холодея от ужаса, настаивала Дженнифер. — Пока ты связан с женщиной, которую не видел более пяти лет, ты не имеешь права жениться вторично.
— А кто сказал, что я хочу жениться вторично?
— Не ты ли говорил, что мечтаешь о семейном очаге?
— Предположим, что, однажды принеся брачные обеты, я почитаю их священными?
— Только не говори, что воспринял их всерьез! — возмущенно воскликнула Дженнифер. — Все это было фарсом, не более! — Она вдохнула поглубже, стараясь успокоиться, и ледяным тоном добавила: — Если ты не согласишься аннулировать брак по доброй воле, я сама приму необходимые меры.
— Да ну? — Дон от души расхохотался, в свете камина сверкнули белые зубы. — Мышка грозится, что цапнет кота за хвост!
— Не забывай: у меня есть Эдвард. — Дженнифер даже не пыталась скрыть торжества. — Жених меня поддержит.
При упоминании Эдварда Дон заметно помрачнел, лицо его исказилось от ревности. Впрочем, наверное, она ошиблась. Откуда тут взяться ревности? Ревнует тот, кто любит, а Дон испытывает к ней холодную неприязнь, не более. Впрочем, возможно, в нем заговорил собственнический инстинкт…
— Как ты верно заметила, мы с Бэллами друг друга терпеть не можем, — сказал Дон, подтверждая ее догадку. — Так неужели ты всерьез думаешь, что я без боя уступлю ему то, что принадлежит мне?
— Я тебе не принадлежу! — резко бросила она. — И в любом случае не вижу, как тебе удастся ему помешать. Если станешь ставить нам палки в колеса, учти: Эдвард достаточно богат и влиятелен, чтобы тебя одолеть.
— О да, поздравляю: в выборе ты не ошиблась!
Дженнифер болезненно поморщилась точно от пощечины. А Дон, невесело улыбаясь, продолжил:
— Но захочет ли мистер Бэллами пустить в дело свои денежки и влияние, когда ты откроешь ему правду? Захочет ли заключить этот брак, узнав, чьей женой ты была?
— Захочет, — заверила Дженнифер, за внешней уверенностью скрывая одолевающие ее сомнения.
— А что, если все-таки передумает?
— Я все равно отвоюю свою свободу! Любой ценой!
— Хорошо же, — лишенным всякого выражения голосом подвел итог Дон. — Мы обсудим это завтра.
Зная, что экс-супруг не из тех, кто легко сдается, Дженнифер встревожилась. Нежданная уступчивость напугала ее куда больше, чем упрямое противодействие.
— Пойду принесу подушки и одеяло, — пролепетала она, поднимаясь.
Возвратившись, Дженнифер обнаружила, что Дон уже избавился от галстука и снимает рубашку. Его широкая грудь и плечи просто-таки излучали силу и энергию, гладкая оливковая кожа поблескивала в свете пламени, точно влажный шелк.
В горле Дженнифер пересохло. Она выронила постельные принадлежности на диван и повернула к двери, но гость намеренно или случайно оказался у нее на пути.
— В ванной полным-полно полотенец, — с трудом выговорила Дженнифер, глядя куда угодно, только не на него. — Если тебе понадобится что-то еще, дай мне знать.
— Чтобы я ненароком не забрел в твою спальню, давай сразу уточним, где тут ванная.
— В конце коридора и налево. Можешь умыться первым, — сообщила Дженнифер, проигнорировав первую часть фразы.
— Тогда спокойной ночи, — благодушно протянул Дон, не трогаясь с места.
— И тебе того же.
Дженнифер попыталась обойти гостя, но широкая рука легла на ее локоть.
— Ты сказала: если мне еще что-нибудь понадобится…
Дон улыбнулся, глядя в широко распахнутые, испуганные глаза, свободной рукою коснулся нежных губ, чуть раздвинул их и провел большим пальцем по жемчужно-белым зубам.
— У тебя, часом, не найдется лишней зубной щетки? Я свою куда-то задевал.
— На полочке в ванной, — пробормотала она, вырываясь, и убежала.
— Приятных снов! — донеслось ей вслед.
Черт его подери! — мысленно выругалась Дженнифер, закрывая за собою дверь спальни. Негодяй нарочно пытается смутить ее и расстроить! За последние несколько лет она почти убедила себя, что ее влечение к Брустеру было не таким уж и сильным. Но стоило им встретиться снова — и иллюзия развеялась как дым.
Теперь поневоле приходилось признать собственное поражение. Влечение никуда не делось и по-прежнему подчиняет ее себе точно куклу-марионетку. И сколько бы она ни притворялась, Дон ее насквозь видит!
Кое-как обуздав эмоции, Дженнифер принялась раздеваться. И тут скрипнула ступенька, а затем в коридоре послышались шаги. Ни жива ни мертва, она ждала. Спустя секунду-другую хлопнула дверь ванной, потом послышался глухой шум воды: наверное, включили душ.
Вздохнув с облегчением, Дженнифер надела ночную сорочку и, усевшись за туалетным столиком, принялась расчесывать волосы. В зеркале отражалось бледное, осунувшееся лицо, в серых глазах застыла тревога, словно при виде Дона все ее самообладание и уверенность растаяли подобно дыму.
Пять лет назад, подпав под обаяние этого человека, Дженнифер думала, что любить Дона, мечтать о Доне — неповторимое чудо, настоящий подарок судьбы! Но чувство это едва не обернулось величайшей трагедией ее жизни. И по-прежнему таит в себе угрозу!
Но вот снова хлопнула дверь ванной. Дженнифер похолодела: вместо того чтобы проследовать к лестнице, гость свернул в коридор и шаги его стихли точнехонько перед ее дверью! А ведь все внутренние двери со старомодными деревянными ручками не были снабжены ни замками, ни задвижками. Вдруг Дон возьмет да и войдет к ней!
Раздался легкий стук. Дженнифер затаила дыхание.
— Что тебе нужно?
— Просто сообщаю, что ванная свободна. — И с тихим смехом Дон сбежал по лестнице.
Когда она набралась храбрости переступить порог собственной спальни, во всем доме царила тишина, а гостиная давно погрузилась во мрак.
Штор Дженнифер не задергивала, так что, открыв глаза поутру, увидела, что за окном висит серая дымка — остаток вчерашнего тумана. Со сна она не сразу сообразила, отчего ей так тревожно и неуютно. Но тут волной накатили воспоминания о прошлом вечере — и на сердце легла невыносимая тяжесть.
