Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
— Теперь напишут, — обреченно вздыхала Ирина Алексеевна.
И начинала всхлипывать. Она часто стала плакать. Даже когда врачи, наконец, уступили ее давним требованиям и сделали ей рентген головы, замечательно здоровой головы, она рыдала, глядя на глянцевый снимок своего черепа.
— Нельзя, нельзя распускаться, — повторяла Роза Давыдовна.
Она ходила по комнате решительно, не по-женски, а по-солдатски чеканя шаг, и думала вслух:
— Возможно, в их компании есть провокатор.
— Кто?! — поражалась Ирина Алексеевна.
— Тот, кто спровоцировал их на извращение, у кого это было заложено с рождения. Вы их хорошо знаете?
— С Сеней с детства… мы из одной деревни… Не было у него никогда влечения к другому, то есть к своему полу!
— Левочка тоже, — кивала Роза. — Когда лекции читал в народном университете, в него влюблялись студентки, он… Но мужчины, мальчики — нет. А брат Семена Ивановича? Вы его близко знаете?
— Саша? Да, ну в этом смысле нет, конечно. Павел — тот обыкновенный работяга был, веселый, компанейский, но чтобы… Ах, ничего я не могу сказать! Они все бессовестные!
— Мы в тупике, — констатировала Роза Давыдовна. — Не хватает информации. Мы должны привлечь их жен и действовать сообща.
Зою и Евдокию Владимировну, жену Пал Палыча, пригласили, когда мужчины отправились на рыбалку.
У молодой жены Александра Ивановича были кругленькие веселые глазки и слегка выдающаяся вперед верхняя челюсть, кроме того, имя ее начиналось с «3», да и вообще, ответственностью и углубленностью в любое порученное ей дело она напоминала зайчика, сосредоточенно отбивающего по барабанчику. Так ее и звали все — Зайчиком. Кажется, даже ученики младших классов, в которых она преподавала пение.
О Евдокии Владимировне можно сказать, что она была полной противоположностью Зайчику, по массе соответствовала всем троим женщинам, вместе взятым, а по объему, пожалуй, превосходила. Жена Пал Палыча имела обыкновение говорить громко и безапелляционно, для убедительности вставлять слова ненормативной лексики.
Пребывавшие в благодушном неведении жены вначале не поверили горькой правде, но под напором фактов и выводов вынуждены были проглотить горькую пилюлю.
Зайчик и Евдокия Владимировна трепыхались в сомнениях, главным образом потому, что им была не ясна практическая сторона мужского гомосексуализма. Начитанные Роза Давыдовна и Ирина Алексеевна быстро просветили их на этот счет. Зайчик на время утратила дар речи, а Евдокия Владимировна разразилась проклятиями, в которых цензурными были только союзы и предлоги.
Статистика и примеры из жизни крупных деятелей искусства окончательно убедили сомневающихся. В самом деле, если такое случается с артистами и композиторами, почему не может произойти с шофером и завмагом?
Зайчик впала в тихую истерику, а Евдокия Владимировна — в шумную. Она ругалась с использованием замысловатых конструкций табуированной лексики и грозилась переломать четверым мужчинам, а заодно и всей сильной половине человечества первопричину их правильных и неправильных влечений.
От этого энергичного всплеска женщинам даже немного полегчало, но дальнейшее расследование плодов не принесло — у всех мужей прежняя жизнь была хоть и грешной, но в традиционном плане. Провокатор не обнаруживался. Или им мог быть студент со странными фамилией и мозгами.
Женщины теперь стали общаться едва ли не теснее, чем их мужья. По вечерам они долго сидели на телефоне, обмениваясь информацией. Но дальше накопления фактов и сведений о том, кто кому что сказал, как посмотрел и куда пригласил, дело не шло.
Люсю, по просьбе Ирины Алексеевны, не посвящали в суть горького открытия. Но с Копыто требовалось разобраться.
Его заманили к Гуревичам, попросив помочь со счетами за электричество: Роза Давыдовна никак не могла запомнить, сколько стоит киловатт, и каждый раз платила по-разному. Она придумала, будто Горэнерго требует от нее ликвидировать задолженность за три года, но выставленная сумма — двадцать три рубля. — ей и Ирине Алексеевне представлялась астрономической.
Пока Копыто переводил киловатты в рубли, его тонко допрашивали. Роза Давыдовна показывала студенту репродукции картин художников французского Возрождения, на которых были изображены резвящиеся мальчики:
— Какие симпатичные мордашки, правда, Сережа? И тела у них юные, стройные.
— Да, кажется, — отвечал Копыто. — Только я не очень хорошо в живописи разбираюсь.
— А вы были женаты? — интересовалась Ирина Алексеевна.
— Нет, — смущенно розовел Копыто.
— Почему? — допытывалась Люсина мама. Сергей не знал, что ответить, и сбивался в расчетах.
— Не было потребности? — подсказывала Роза Давыдовна.
Сергей согласно кивал, а женщины понимающе переглядывались.
— Что же, у вас и девушки никогда не было? — не отступала Люсина мама.
— Была. Женщина-змея.
— Кто?! — хором восклицали Роза Давыдовна и Ирина Алексеевна.
— Гимнастка. Выступала в номере «Женщина-змея», ноги на голову складывала.
— И почему же вы с ней расстались? Вас что-то не удовлетворяло? Вы чувствовали, что это не вашего плана объект? — допытывалась Роза Давыдовна.
— Чувствовал. А потом точно узнал, что она была объектом директора филармонии.
— И после этого вам стало приятнее, общаться с мужчинами? — снова вступала Гуревич.
— С интересными людьми всегда приятно общаться, — пожимал плечами Сергей. — Все, я закончил, вы должны на тринадцать копеек меньше, чем они насчитали.
— Спасибо, Сереженька. А женщины, по-вашему, не интересные люди? — кокетливо спросила Роза Давыдовна.
— Почему же? Я этого не говорил.
— Как вы относитесь к голубым? — поставила вопрос ребром Ирина Алексеевна, так как студент явно намеревался распрощаться с ними.
— К каким?
— К гомосексуалистам.
— В каком смысле?
— Они вам симпатичны или отвратительны? Интересны или вы равнодушны к ним? Волнуют вас? Кажутся загадочными? — Роза Давыдовна подсела к Сергею, нежно провела пальцем по его щеке и взяла его руки в свои.
Про себя она отметила, что он не дернулся брезгливо, не отшатнулся.
А Сергей подумал о том, что дамочка, похоже, из змеиной породы.
— Не задумывался об этом, — пожал он плечами. — Никак я к ним не отношусь, то есть равнодушно, наверное. А почему вы спрашиваете?
— Милый Сереженька, — Роза Давыдовна не отпускала его рук, — я хочу признаться вам в страшном подозрении. Мне кажется, что мой муж стал гомосексуалистом.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
