– Это вам, – сказал он и сел рядом на поваленное дерево. – Вас, кажется, зовут Олей.
Она кивнула.
– А меня Яном, если вы вдруг не расслышали.
Ольга не могла не расслышать, потому что все ее органы чувств уже были настроены на этого мужчину и улавливали все, что хоть как-то его касалось. Она удивлялась, что ей нравится даже его блестящая лысина.
– Я геодезист, а вы? – спросил Ян.
Геодезисты для Ольги были кем-то сродни космонавтам, поэтому она смущенно назвала свою банальную профессию:
– Инженер.
– А что так нерадостно? – рассмеялся Ян. – Инженеры бывают разные.
– Я… самый обыкновенный инженер, работаю на механосборочном производстве.
– И все равно это не повод к огорчению!
– Наверно… – согласилась Ольга и улыбнулась.
– Вы очень красиво улыбаетесь, Оля, – сказал Ян, и Ольга с трудом сдержалась, чтобы не сказать ему ответный комплимент. Он тоже красиво улыбался. Да что там… Он весь ей нравился. Он стал первым мужчиной, который понравился ей после развода с Дьяковым. Ольге хотелось сидеть с ним рядом вечно и есть из пластиковой миски пахнущую дымом костра картошку с тушенкой.
Видимо, Яну хотелось примерно того же, потому что он вдруг предложил:
– А давайте уедем отсюда, Оля!
– Куда? – растерялась она, хотя внутренне уже была согласна с ним во всем.
– А куда глаза глядят! – опять рассмеялся он и протянул ей руку.
И к удивлению обеих только что подружившихся сторон, они действительно уехали.
Целоваться Ольга с Яном начали уже в тамбуре электрички. Они вообще не заметили бы, как пролетело время в пути, если бы двери электропоезда периодически не открывались на остановках. Иногда в тамбур набивалось такое количество людей, что Ольгу буквально припечатывали к Яну. И это было здорово, потому что давало возможность без всякого смущения прижиматься к нему всем телом. Когда тамбур пустел, тоже было неплохо. Они яростно целовались, а руки Яна забирались Ольге под футболку.
Голубоглазый геодезист привез ее в свою комнату в многонаселенной коммуналке. Огромная квартира являла собой классический вариант с длиннющим коридором, на стенах которого в беспорядке висели детские ванночки, велосипеды, тазы и лыжи. Из кухни, навечно пропахшей кислыми щами, неслась громкая женская перебранка. Комната Яна была маленькой и неказистой, но с мраморным камином в одном из скошенных углов.
– Ничего себе, – восхитилась Ольга, поглаживая рукой белый с тонкими темными прожилками мрамор.
– Эта квартира когда-то принадлежала царскому генералу, – пояснил Ян. – А мою каморку, говорят, выгородили из огромной гостиной. И теперь я – сам себе генерал!
Он подошел к Ольге со спины и обнял ее, положив свои крупные ладони ей на грудь.
– Хотелось бы вымыться… после… костра, – сказала Ольга.
– Нет проблем, – согласился Ян и потащил ее захламленным коридором в ванную.
Ванная комната тоже была необыкновенной, примерно десяти квадратных метров с белой лепниной под потолком. У одной из стен высился толстый коричневый титан с дверцей, закрытой на изящный кованый замок с ручкой в виде птичьего крыла. Чугунная ванна была очень массивной и стояла на толстых гнутых львиных лапах.
– Ну-у-у… – протянула Ольга. – К такой ванне надо горничную с нагретыми полотенцами!
– Я буду твоей горничной, – сказал Ян, закрыл дверь на задвижку и стянул с Ольги футболку.
Несколько раз в дверь молотили возмущенные соседи, грозясь вызвать милицию или слесаря из жилконторы. Ольга с Яном плевать хотели на слесаря и отдавались друг другу прямо в огромной ванне с гнутыми львиными ножками под струями горячей, как их внезапная страсть, воды.
Когда они, так и не насытившись друг другом, все-таки соизволили выйти из ванной, маленькая тощая женщина в длинном переднике с ромашками обозвала Ольгу проституткой и «прости Господи». За это она была посажена Яном на самый верх старинного шифоньера, стоявшего возле двери в ванную комнату. Женщина еще продолжала истошно визжать с высоты шифоньера, а Ольга с голубоглазым геодезистом уже горячо обнимались в его комнате на диване возле беломраморного камина царского генерала.
В понедельник на работу Ольга ехала из коммуналки Яна не выспавшаяся, с красными глазами, но в состоянии горения и парения. Она впервые не только любила, но и была любима сама. Их интимные отношения оказались гармоничными, что было очень важно для Ольги после неудачного в этом смысле брака с Гришей Дьяковым. Сослуживцы посмеивались над ее зеленоватым лицом и затуманившимся взором, но, в общем-то, по-хорошему завидовали ей. Ян понравился всем.
Они были вместе около года. Жили то в комнате с камином царского генерала, то в однокомнатной квартире Ольги. После брака с Дьяковым снова под венец Ольга не спешила, что, видимо, устраивало и Яна. Они любили друг друга, никогда не расспрашивали о прошлом, что в дополнение ко всем удовольствиям давало им еще и ощущение независимости и полной свободы.
Ян работал на различных стройках города, а на следующее после первой их встречи лето завербовался на заработки на Полярный Урал в геологическую партию.
– Ты дождешься меня? – спросил Ян.
– Сомневаешься? – удивилась Ольга.
– Немного… Я почти ничего не знаю о тебе.
– Я о тебе тоже ничего не знаю.
– Но ведь все время тебя это устраивало.
– И тебя.
– Да, но сейчас обстоятельства изменились. Мне хотелось бы быть уверенным, что…
– Я буду ждать тебя, – очень серьезно сказала Ольга.
– А я обязательно вернусь к тебе, – ответил Ян.
Между ними никогда не было сказано ни одного слова о любви, но Ольга считала, что любые слова были бы лишними. Между ними все было ясно без слов. Вот Дьяков, например, бесконечно клялся Ольге в любви, а сам… В общем, дело не в том, что человек говорит, а в том, что чувствует. Ольга чувствовала, что Ян ее любил. Ей казалось, что она его тоже любила.
Трехмесячную разлуку Ольга перенесла с трудом. Она как раз зачеркивала крестиками на календаре последние числа третьего месяца – августа, – которые проживала без возлюбленного, когда неожиданно встретила его на Московском проспекте с миловидной рыжеволосой женщиной. Если бы Ян не смутился при виде Ольги, она приняла бы любые его объяснения, но он настолько растерялся, что сразу не смог и слова вымолить. Ольга не стала ждать, когда он отойдет от столбняка, вскочила в первый же подвернувшийся троллейбус и уехала от этой пары на другой конец города, откуда потом с трудом выбралась. Именно тогда она вспомнила, как мальчик Сережа Николаев из пионерлагеря «Звездочка» называл Марата Артеменко, первую ее любовь, мыльным пузырем. Похоже, что она влюбляется только в мыльные пузыри. Пузырями оказались и Марат, и ее бывший муж Гриша Дьяков, и голубоглазый геодезист.
