Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
«Интересно, они занимаются любовью?»
Нелли вспыхнула, отвела заплаканные глаза. Этот вопрос и ей не давал покоя. Отвратительные картины постельных сцен, где отец выступает в роли любовника Раисы, заставляли ее краснеть и чувствовать себя оплеванной, униженной. Как он может после мамы и Глаши? А как эту девицу угораздило спутаться с пожилым немощным человеком, которому впору о душе заботиться, а не предаваться телесным утехам?
«Даже представить противно!»
«Наверное, отец употребляет какую-нибудь виагру… – предположил Леонтий. – При его здоровье это опасно. Раиса загонит его в гроб».
«К этому она и стремится!»
«Не сомневаюсь…»
Сон, который он безуспешно вспоминал все утро, вдруг сам собой пришел ему в голову и развернулся в лицах и красках.
Мама, молодая и прекрасная, стоит в дверном проеме и улыбается, манит к себе маленького Леонтия…
– Я жду тебя, сынок…
За ее спиной – крылья из блестящих перьев, на голове – венок из золотых цветов и листьев. Что-то в ее лучезарном облике смущает мальчика, он весь дрожит, пятится, закрывает ладошками глаза.
– Верни мне то, что я потеряла…
Она стоит в мощном потоке света, совершенно обнаженная, бесстыдно выставляя напоказ свою пленительную красоту – округлые груди, тонкую талию, гладкий живот и полные бедра.
– Я не могу, мама…
Лицо матери искажает жуткая гримаса, она падает на четвереньки, все ее тело мгновенно преображается: туловище покрывается чешуей, шея удлиняется, сзади вытягивается тонкий чешуйчатый хвост, на голове вырастает рог, а губы, которые так нежно целовали сына, становятся пастью, откуда угрожающе высовывается раздвоенный язык. Но больше всего ребенка пугают ее мощные лапы: передние – как у пантеры, а задние – как у гигантской птицы, с четырьмя когтистыми пальцами…
Он замирает в ужасе, готовый к самому худшему. Он чувствует свою вину, ведь он не в силах исполнить ее просьбу! Значит, она вправе наказать его…
Тишина взрывается чуждыми нелепыми звуками, взламывающими мозг. Он хватается за голову, сжимает виски, стонет от невыносимой боли…
– Ты чего сидишь? – удивленно спросила Эмма, стоя на пороге кухни. – На работу опоздаешь…
– Черт с ней, с работой!
Она застыла с открытым ртом, вглядываясь в серое безжизненное лицо мужа. Его лоб был покрыт испариной, а глаза мутны от пережитого страха.
– Тебе плохо?
– Да, немного… Принеси лекарство…
* * *
Астра держала свое зеркало Алруну в запертом шкафчике, накрытым бархатной тканью. Каждый раз, доставая его, она испытывала непередаваемое волнение, любопытство и благоговение. Из золотистого тумана, обрамленного бронзовым багетом, на нее взирала дама, похожая на Астру и в то же время другая – более мудрая, невозмутимая и светлая, как зеркальная гладь «венецианской» амальгамы…
Зажженные свечи трепетали от едва заметного движения воздуха, уходили в зеркальную бесконечность, порождая причудливые образы, сотканные мириадами мыслей, витающих в ее воображении или в смутных коридорах будущего…
Прелестная женщина в венке из мандрагоровых цветов кивала Астре, улыбалась уголками губ, на ее щеках играл розовый румянец…
– С чего думаешь начинать? – спросил Матвей, разрушая очарование и волшебство момента.
– С Мандрагоровой Дамы…
– Не понял.
– С Афродиты! Помнишь мраморную статую на кассете?
Еще бы не помнить. По милости Астры он бессчетное количество раз видел этот пестрый калейдоскоп картинок, созданных безумцем. Они врезались в память, словно египетские иероглифы в каменные стены.
– Сумасшествие заразно, – сказал он. – Сколько можно повторять?
– У меня хороший иммунитет.
Он собрался было возразить, но вместо этого громко чихнул от свечного чада.
– Ну, ты и надымила! Твое баловство с огнем доведет до беды.
– Не каркай…
– Я только предупреждаю.
– Образы могут повторяться, – невпопад заявила она. – Это кирпичики, из которых складывается реальность. Можно их сложить так или этак, все зависит от каменщика.
– И кто же каменщик?
– В данном случае я, мое сознание. Оно вольно распорядиться «кирпичиками» по своему усмотрению.
Матвей молча наблюдал за колебаниями свечных язычков, которые отражались в зеркале. Ему на ум пришел усадебный дом в огнях, звуки музыки, льющиеся в прохладу ночи за окнами… Это пробудился граф Брюс, затосковал о петровских временах, о тенистых аллеях парка в подмосковных Глинках, о белоснежных богинях, созерцающих свое отражение в неподвижных водах пруда…
– О чем тебе говорит статуя Афродиты в венке из мандрагоровых цветов? Которая из Ракитиных может сравниться с богиней любви и красоты? Уж точно не дочь профессора.
– Ракитиных несколько. Кроме дочери, это еще жена Леонтия, нынешняя супруга самого Никодима Петровича… и покойные Глафира и Лидия. Неплохо бы заглянуть в семейный альбом профессора.
– Глафира и Лидия? – удивился Матвей. – Они же мертвы.
Астра оставила его замечание без комментариев.
– Надо попросить Нелли, чтобы она принесла нам альбом с фотографиями Ракитиных. Наверняка он у них есть.
– И что? Допустим, одна из Ракитиных – живых или мертвых – действительно обладает редкой красотой. Какое отношение это может иметь к убийству?
– Самое прямое… или никакого!
– Замечательный вывод. Впрочем, убийства пока не произошло. Надеюсь, что все ограничится фантазиями нашей клиентки.
Матвей задул парочку свечей, которые почти догорели.
– Какая вещь пропала у Нелли последней? – спросил он. – Зонтик?
– Нет. Браслет с лазуритом. Она говорит, что это подарок мужчины, с которым она встречалась. Лазурит якобы защищает от завистливых глаз. Потом, когда они расстались, Нелли надевала браслет всего два-три раза… она не сразу заметила, что он пропал.
– У нее был мужчина?
– Конечно, был. Она не настолько уродлива! К тому же занимает руководящую должность в фирме, прилично зарабатывает.
– Браслет золотой?
– Да. Тонкий, современного дизайна. Правда, застежка у него барахлила. Нелли как-то обронила его с руки, но это случилось в гостях у отца, и украшение ей вернули.
– Кто?
– Домработница. Она пылесосила ковры после именин профессора и обнаружила браслет на полу, между креслом и диваном.
– Зачем Ракитину домработница…
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
