Предложение было встречено с преувеличенным воодушевлением. Интересно, подумал Саймон, сколько тиранов сомневалось в восторге, с коим воспринималось каждое их высказывание? Эти шестнадцать цифр крутились в его голове весь день: 2, 1, 4, 9… Или это были 21, 49? Или же следовало начать снизу и прочитать их задом наперед – 0, 2, 6…
– В крайнем случае можно прибегнуть к помощи прессы, – добавил Пруст. – Пусть они опубликуют эти шестнадцать цифр, а мы посмотрим, что за этим последует.
– Ага, чтобы нам трезвонили все психи из Калвер-Вэлли, уверяя, что это номер и серия билета внеземной лотереи, – пошутил Колин Селлерс.
Пруст улыбнулся. Несколько человек осмелились усмехнуться. Саймон поспешил подавить в себе злость. Стоило ему заметить, как инспектор кайфует от кратчайшего мига счастья, как у него начинали чесаться кулаки. К счастью, такое бывало редко.
– А как насчет психолога? – спросил кто-то. Ага, еще кто-то, считающий, что Снеговик не заслужил веселых мгновений и знает, как положить ему конец.
Саймон ожидал, что Пруст обдаст наглеца ледяным дыханием, но, к его удивлению, тот спокойно ответил:
– Если мы в ближайшие сутки не добьемся успехов с карточкой, я попрошу, чтобы нам выделили профайлера[3]. А пока нам не прислали специалистов по кодам из Брэмсхилла или Центра правительственной связи, придется заняться рутиной – будем много ходить ножками. Нужно узнать, где можно приобрести такие карточки. Что за чернила использованы. Понятно? – неожиданно рыкнул он.
Все дружно, как по команде, содрогнулись.
– Сэр, мы занимаемся этим вопросом, – сказал несчастный констебль из Силсфорда, которому было поручено это выяснить. – Я подстегну моих коллег.
– Непременно, констебль. Я жду от каждого двухсотпятидесятипроцентные усилия. И не забывайте азы. Кстати, напомните мне их. Давайте выслушаем вас, детектив Гиббс.
– Ничего не бери на веру, никому не верь на слово, все проверяй, – промямлил Крис Гиббс, заливаясь краской. Обычно Снеговик выбирал на позорную роль мальчика для битья Саймона. Почему же на этот раз он его пощадил?
– Наш таинственный посетитель дома номер девять по Бенгео-стрит может оказаться пустой версией, так что пусть она будет у нас не единственная, – заявил Пруст. – Кто-то уже сказал, что убийца вполне может быть женщиной. Я требую, чтобы вы включили мозги и чтобы они функционировали в таком режиме круглые сутки. Нет нужды говорить вам, почему этот случай значит для нас много больше, чем все, чем мы занимались раньше.
– Вот как? – пробормотал себе под нос Саймон.
Стоявший рядом с ним Сэм кивал. Но что именно выделяло убийство Хелен Ярдли из ряда прочих уголовных дел? Об этом не было сказано ни слова – ни этим утром, ни вообще.
– С момента убийства прошло двое суток, – продолжил Снеговик. – Если в ближайшее время мы не получим результатов, нашу группу урежут вдвое, и это будет только начало. Вас отправят по вашим участкам – а я на все сто уверен, что те из вас, кто прибыли сюда из Рондесли, вряд ли горят таким желанием… Ну ладно, на сегодня хватит. Сержант Комботекра, детектив Уотерхаус – в мой кабинет.
Саймон был не в том настроении, чтобы ждать, чего хочет Пруст.
– С какой это радости вы отбрасываете правило «ничего не брать на веру», когда дело касается пистолета? – спросил он, как только захлопнул за собой дверь. На этот раз Сэм вздохнул. – Почему Хелен или Пол Ярдли не могли хранить дома «беретту» – в отличие от темноволосого типа, которого мы никак не можем найти?
– Сержант Комботекра, объясните детективу Уотерхаусу, почему пистолет скорее мог принести в дом убийца, а не его жертва.
– Супруги Ярдли отчаянно отстаивали право самим растить своего единственного ребенка – и потерпели неудачу. Подумайте, что это могло для них значить. У вас ведь есть дочь…
– Упомяните ее имя, Уотерхаус, и я вырву вам язык. Моя дочь не имеет абсолютно никакого отношения к этому делу.
Эх, зря вы не слышали, что Колин Селлерс говорит о ней уже много лет, о том, что ему хотелось бы сделать с некими частями ее тела…
Саймон попытался еще раз.
– Пейдж Ярдли живет менее чем в двух милях от Бенгео-стрит с новыми родителями. Те даже поменяли ей имя и ни на шаг не подпустят к ней биологических родителей. На месте Хелен или Пола Ярдли в такой ситуации – «у меня отняли ребенка, более того, закон был на стороне тех, кто это сделал», – я вполне мог обзавестись пушкой. Если б мне довелось стоять в суде, беспомощно глядя, как моя жена получила два пожизненных срока за преступления, которые – я уверен – она не совершала…
– Спасибо, я вас понял, – констатировал Пруст.
– Я еще не закончил и сейчас выскажу свою точку зрения полностью: Хелен Ярдли провела девять лет за решеткой. Если она невиновна, то, выйдя на свободу, она вполне могла думать о мести. И даже если…
– Довольно!
Над головой Саймона что-то пролетело. Он поспешил пригнуться. Прустова кружка с надписью «лучший в мире дедушка» ударилась об угол шкафа и разбилась вдребезги. Сэм нагнулся, чтобы подобрать осколки.
– Оставьте! – проревел Снеговик. – Откройте верхний ящик шкафа! Там лежат два экземпляра книги Хелен Ярдли. Один возьмите себе, второй дайте Уотерхаусу.
Саймон сдержался от ответной дерзости лишь благодаря тому, что поклялся самому себе сделать то, что уже давно собирался сделать, – а именно подать официальную жалобу. И он ее подаст, уже завтра утром. Пруст наверняка выдвинет контробвинения в неуважении, сарказме и нарушении субординации. И будет прав. Никто не поддержит Саймона, кроме Чарли, да и она – лишь потому, что питает к нему слабость, а вовсе не потому, что не согласна с прустовской характеристикой.
Сэм вручил ему экземпляр книги «Только любовь», плод совместного творчества Хелен Ярдли и Гейнор Манди. Саймон сегодня уже допрашивал Манди. По ее словам, бо́льшую часть текста Хелен написала сама, и вообще работать с ней было одно удовольствие. Обложка была белой, в центре – фотография вязаных детских башмачков. В нескольких местах между страницами торчали бумажные закладки. Саймон посмотрел на книгу Сэма: то же самое.
– Давайте еще раз начнем сначала, – сказал Снеговик, четко проговаривая каждое слово, как будто в ожидании возражений. Ибо второго шанса не будет, так как первый уже сам по себе великая щедрость с его стороны. – Я позвал вас обоих сюда потому, что вы – мои лучшие детективы. Несмотря на личную неприязнь с вашей стороны, Уотерхаус, я должен знать, что могу рассчитывать на вас.
