– Когда приедешь в город, обязательно зайди в местное бюро братства. Я отправлю голубя с посланием к дамасскому рафику[2], чтобы он знал о твоем приезде. Поговоришь с ним. Вот увидишь: этот человек окажется тебе очень полезен.
Аль-Муалим убрал ладонь. Голубь вспорхнул и исчез за окном, словно его и не было.
– Если ты считаешь такое решение наилучшим, – сказал Альтаир.
– Да, считаю. И потом, без его согласия ты не сможешь приступить к выполнению своего задания.
– Что за чепуха? – не выдержал Альтаир. – Мне не нужно ничье разрешение. Это напрасная трата времени.
– Это цена, которую ты платишь за допущенные ошибки, – резко ответил ему Наставник. – Теперь ты несешь ответственность не только передо мной, но и перед всем братством.
– Пусть будет так, – согласился Альтаир, намеренно затянув ответ, чтобы показать Наставнику свое неудовольствие.
– Что ж, тогда в путь, – сказал Аль-Муалим. – Докажи, что ты еще не потерян для нас.
Он замолчал и, нагнувшись, что-то достал из-под стола.
– Вот, возьми.
Обрадованный Альтаир потянулся к своему скрытому клинку, защелкнул наруч и набросил на мизинец спусковое кольцо. Он проверил механизм и вновь почувствовал себя ассасином.
9
Через пальмовые рощи, конюшни и лотки торговцев, расположившихся за пределами городских стен, Альтаир наконец достиг огромных, внушительных городских ворот Дамаска. Он хорошо знал этот город – крупнейший и святейший во всей Сирии. В прошлом году он дважды приезжал сюда, чтобы оборвать жизнь намеченным жертвам. Альтаир задрал голову, оглядывая стену и парапеты. Было слышно, как бурлит жизнь по другую сторону ворот. Казалось, даже камни стены гудят с ней в унисон.
Но вначале нужно попасть в город. Успех его миссии зависел от умения незаметно двигаться по лабиринтам змеящихся улочек. Стычка с караульными была бы не лучшим началом. Альтаир спешился, привязал лошадь к ближайшему дереву и стал наблюдать за воротами. Караул несли сарацинские солдаты. Если он попытается пройти мимо них, его почти наверняка остановят. Нужно найти другой способ. Легко сказать – найти! Все знали, как надежно охраняется Дамаск. Альтаир снова задрал голову и почувствовал себя совсем маленьким по сравнению с высоченными городскими стенами – отвесными, гладкими и совершенно не пригодными для лазания по ним.
Увидев приближавшихся к воротам ученых, Альтаир улыбнулся. Салах ад-Дин отовсюду приглашал образованных людей в Дамаск – учиться самим и учить других. В городе было немало медресе. Ученые пользовались особыми привилегиями; в частности, им позволялось беспрепятственно передвигаться по городу. Альтаир пристроился к процессии, приняв самый благочестивый вид, на какой был способен, и легко прошел мимо караульных. Пустыня осталась позади. Он вступил в великий город.
По улицам Альтаир шел, склонив голову. Он двигался быстро и осторожно. Достигнув ближайшего минарета, он быстро оглянулся, затем прыгнул на подоконник, подтянулся и полез по горячей от солнца каменной стене. Его руки находили уступы, а ноги – ложбинки. Альтаир забирался все выше и выше. К нему возвращались прежние навыки, хотя сейчас он поднимался не так быстро и уверенно, как прежде. Даже не возвращались, а пробуждались вновь. И вместе с ними в нем проснулось давнее чувство мальчишеского восторга.
Достигнув вершины минарета, Альтаир присел на корточки. Сейчас он был похож на хищную птицу, обозревающую город с высоты. Он смотрел на купола мечетей, остроконечные минареты и крыши обычных жилых домов. Отсюда ему были видны городские базары, внутренние дворы, святые места и башня, служившая ориентиром для поисков местного убежища ассасинов.
И вновь Альтаир ощутил давний восторг. Он успел забыть, как удивительно выглядят города с высоты. Забыл, что значит смотреть на них с высших точек. В такие моменты он чувствовал себя свободным.
Аль-Муалим оказался прав. Альтаир успел привыкнуть, что цели для него уже несколько лет выслеживали другие ассасины, а затем просто сообщали, куда и когда ему надлежало явиться. Его задачей было убить намеченную цель, и только. Сам того не сознавая, Альтаир тосковал по тому возбуждению, которое дарило само осознание быть ассасином. Быть им означало не убивать или проливать кровь, а ощущать что-то особенное внутри себя.
Альтаир немного подался вперед, оглядывая узкие улочки вокруг минарета. Толпы редели: горожан созывали на молитву. Альтаир скользил глазами по крышам и навесам над лотками, выискивая себе удобное место для приземления. Потом он заметил повозку с сеном. Не спуская с нее глаз, он встал, сделал глубокий вдох и на мгновение замер, подставив лицо ветру. Вдали звонили колокола. Альтаир шагнул вперед и прыгнул, ловко перевернувшись в воздухе. Он приземлился точно в середину повозки. Приземление оказалось не настолько мягким, как он рассчитывал, но все же это было лучше, чем приземлиться на ветхий навес, который наверняка порвется и сбросит тебя на жесткие доски. Альтаир вслушивался в окружающие звуки и ждал, когда улица опустеет, после чего выбрался из повозки и двинулся в направлении бюро.
Спрыгнув с крыши соседнего дома, он очутился в тенистом дворике, где негромко журчал фонтан. Густые кустарники гасили все звуки извне. Альтаиру показалось, что он попал в другой мир. Подготовившись к встрече с рафиком, он толкнул дверь и вошел.
Глава дамасского бюро ассасинов сидел за столом, больше похожим на прилавок. Увидев вошедшего, он встал:
– Здравствуй, Альтаир. Рад тебя видеть… целым и невредимым.
– И я рад, что ты тоже невредим, друг.
Рафик с первого взгляда не понравился Альтаиру. Прежде всего – своей дерзкой, ироничной манерой разговора. Наверняка ему уже сообщили о недавних… трудностях Альтаира. Чувствовалось, этот человек намеревался сполна воспользоваться своей временной властью над ним.
Когда рафик заговорил снова, он едва скрывал ехидную усмешку. Альтаира это не удивило.
– Сочувствую твоим бедам.
– Не стоит.
Рафик придал своему лицу притворно-участливое выражение.
– До тебя здесь побывало несколько ваших собратьев…
«Теперь понятно, откуда он так хорошо осведомлен», – подумал Альтаир.
– Если бы ты слышал, о чем они тут рассказывали, – легкомысленным тоном продолжал рафик, – уверен, ты бы убил их на месте.
– Все в порядке.
Рафик улыбнулся:
– Ты… не особо жаловал Кредо ассасина, так?
– Хочешь поговорить об этом?
Альтаира так и подмывало врезать рафику по физиономии и согнать с нее эту идиотскую улыбку. Или вонзить ему клинок прямо в…
– Прошу прощения, – сказал рафик, чуть покраснев. – Иногда я забываюсь. Какие дела привели тебя в Дамаск?
