— Если ты хотела сохранить все в тайне, надо было заходить в женскую консультацию с черного хода.
У Кристины вырвался невольный удивленный возглас. Так вот в чем дело!
— Чему, черт побери, ты смеешься? — сердито спросил Говард.
Содрогаясь от смеха, она прошла в другой конец комнаты, сбросив по дороге юбку и оставшись в одних огненно-красных трусиках.
Не в пример хрестоматийным девственницам Кристина вовсе не стыдилась своей наготы. Хотя, по правде говоря, число знакомых Говарду девственниц было весьма ограниченным… точнее, равным нулю. Написанная на его лице циничная ухмылка уступила место болезненной гримасе. Ноги Кристины были стройными и длинными, упругие ягодицы приятно ласкали взор. Талия по сравнению с округлыми бедрами казалась необычайно тонкой, а кожа спины мягкой и шелковистой…
— Послушай… Что это там у тебя? — спросил он при виде свежей ссадины пониже ее плеча.
Повернув голову, Кристина попыталась разглядеть то, о чем говорил Говард, но, потерпев неудачу, потеряла к этому интерес.
— Должно быть, поранилась, когда он притиснул меня к стене, — ответила она безразличным тоном.
— Этот подонок? — взъярился Говард. — Почему ты не сказала мне, что он причинил тебе вред?
— Какой там еще вред! Кроме того, я уже об этом забыла. — Забыла в тот момент, как только увидела тебя, Говард.
— Забыла? Неужели у тебя нет инстинкта самосохранения? — воскликнул он.
Если бы был, тебя бы здесь не было, с горечью подумала Кристина и, вытерев глаза тыльной стороной ладони — нечего ему видеть, что она плачет, — повернулась к Говарду.
— Но ссадину необходимо продезинфицировать, — запротестовал он, тщетно стараясь отвести глаза в сторону.
Двуличное поведение Кристины не делало ее менее желанной в его глазах. Сейчас Говард уже ни на секунду не сомневался в том, что стал участником хорошо продуманной провокации.
Но нет, он не поддастся низменным инстинктам. Этого удовольствия он ей не доставит!
— Не беспокойся, я больше не стану соблазнять тебя, — заявила Кристина и мрачно улыбнулась при виде проступивших на его щеках красных пятен. — Так, значит, вы с отцом знаете о моей беременности. — Было удивительно, что ей удавалось выглядеть спокойной, хотя внутри нее бушевали гнев и боль. — Какое облегчение! — саркастически вздохнула она.
Стоило только подумать об этом мужском заговоре, как руки сами собой сжимались в кулаки. Болезнь Элизабет, очевидно, показалась им удобным предлогом для того, чтобы предпринять попытку сломить ее сопротивление. Такой циничной расчетливости можно было ожидать только от монстра в образе человека. Монстра, явившегося сюда с намерением соблазнить ее!
До этого она считала образцом безжалостности отца. Какая прекрасная у них получилась команда! А она попалась на их удочку… на его удочку! Воспоминание о своей готовности отдаться Говарду заставило ее содрогнуться от отвращения к себе самой. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!
Продев руки в рукава рубашки, Говард надел ее. И при виде игры мышц под гладкой загорелой кожей сердце Кристины невольно забилось сильнее.
— Выходит, ты думаешь, что я беременна?
Присущее ей упрямство заставляет Кристину делать вид, будто это всего лишь глупое недоразумение, раздраженно подумал Говард и ответил:
— Я тебе уже все сказал… Оденься, ради Бога! — добавил он, стараясь не смотреть на нее и застегивая пуговицы рубашки.
Кристина, почти уже забывшая о своей наготе, намеренно приняла самую соблазнительную позу, какую только могла придумать, и бросила на него призывный взгляд.
— В чем дело, Говард? Неужели мое тело волнует тебя? — поддразнила она, приглашающе проводя пальцами по гладкой белой коже.
На его напрягшейся шее вздулись вены — реакция, на которую Кристина и рассчитывала. Ничего, пусть попотеет!
— Ты прекрасно знаешь, что волнует, — хрипло произнес он.
Вызывающе покачивая бедрами, Кристина сделала несколько шагов вперед.
— Неужели? — спросила она с милой улыбкой, так контрастирующей с горящими гневом глазами.
— Что ж, позабавься, если тебе так хочется, — процедил Говард, окидывая ее взглядом, полным холодного презрения. — Только не пытайся делать вид, будто не раздосадована в той же степени, что и я.
— Кстати, отец не сообщил, какого пола будет мой ребенок? Неужели он еще не раздобыл копию моей медицинской карты? Тогда на каком я месяце? А правду говорят, что первые три месяца даются нелегко? Знаешь, мне, наверное, действительно стоит позаботиться о себе…
— Куда ты клонишь, Кристина? — спросил Говард, заправляя рубашку в брюки.
Скоро узнаешь, вероломная крыса!
— Так, значит, он хочет, чтобы ты на мне женился, да? И что же ты получишь за свою самоотверженность? Как я понимаю, ты пошел на это отнюдь не из альтруистических соображений.
— За то, что я женюсь на тебе, Огастес обещал передать мне контроль над холдингом.
Изумление Кристины было столь велико, что она забыла о своей позе воплощенной язвительности.
— Контроль над холдингом?
Для неразборчивого в средствах человека, каким оказался Говард, это было мощным побудительным мотивом.
— Полный контроль.
Что ж, поруководить он любит.
— Скольким же верблюдам это может соответствовать? — Ее смех прозвучал несколько истерично. — Интересно, торговался ли ты? Наверняка отец предложил сначала издательскую часть, и ты сказал: «Ни в коем случае», — поэтому дело дошло до телевизионной сети. Верно я говорю? В конце концов, он выложил на стол то, что тебя устроило, то есть все, после чего ты согласился считаться отцом чужого ребенка. Игра стоит свеч, не так ли?
— Некоторые люди действительно могли бы так подумать, — согласился Говард.
Не нужен мне этот проклятый холдинг, и, если бы не мать, черта с два я вообще имел бы дело с вашей семейкой, подумал он.
— Я вернусь домой, — внезапно решила она. — Мне хочется быть с Элизабет, более того, я даже согласна быть вежливой с тобой у нее на глазах. Но если ты только посмеешь коснуться меня…
Уже направившийся к двери Говард остановился.
— Думаю, что буду в состоянии сдержать себя, — язвительно усмехнулся он.
Я заставлю тебя вспомнить о твоих словах, хотя бы ради спортивного интереса, подумала Кристина.
— Кстати, — добавила она, — если увидишь отца раньше меня, передай, чтобы он не спешил оборудовать детскую комнату. Видишь ли, я вовсе не беременна.
— Вскоре, когда у тебя вырастет живот, не останется смысла отрицать очевидное… — Что-то в выражении ее лица заставило Говарда замолчать. — Что-нибудь случилось с ребенком? — подозрительно спросил он минуту спустя. — Или ты сделала аборт? — Почему такая очевидная возможность не пришла ему на ум ранее?
