Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Проезжая через ремесленные кварталы, Глеб рассеянно скользил взглядом по мастерским чеканщиков, замочников, плотников и бочаров. Он и не заметил, как оказался близ оврага с глинистыми берегами, где располагался Гончарный конец. Лишь услышав рядом чей-то испуганный возглас, князь вздрогнул и огляделся вокруг. И сразу же глаза его заблестели, и он, выпрямившись в седле, молодцевато подбоченился. Прямо перед ним, у дверей гончарной мастерской, стояла с кувшинами в руках красавица Надежда.
— Ясноцвета! — воскликнул Глеб, наклонясь и заглядывая ей в глаза. — Как же я рад тебя видеть! Бог меня снова свел с тобой, красота ненаглядная.
Девушка растерялась и, запинаясь от волнения, пробормотала:
— Уезжай отсюда поскорей! Вдруг тебя увидит мой отец!..
Но князь, не слушая ее увещеваний, спрыгнул с коня и подошел совсем близко к дочери гончара.
— Уходи, уходи, — твердила Надежда, подняв кувшины, словно заслоняясь ими от Глеба.
— Уйду, если пообещаешь, что сегодня вечером, как появится первая звезда, придешь к Аскольдовой могиле. Там на берегу растет большой дуб, вот под ним я и буду тебя ждать.
— Сегодня не могу, — пролепетала Надежда. — Сегодня батюшка весь вечер будет дома работать, а мне велит сесть за прялку.
— А ты отпросись к подружкам, скажи, что будешь вместе с ними рукодельничать.
— Нет-нет… Непривычно мне родителей обманывать. А ну как проведают?
— Да никто нас с тобой не увидит. Я знаю укромные уголки. И подумай, Ясноцвета ты моя: какая же у тебя будет скучная жизнь, если все будешь делать по указке родителей.
Девушка не отвечала ни «да» ни «нет», только глаза ее растерянно перебегали с Глеба на конец улицы, а потом на раскрытые окна соседней мастерской. Услышав у себя за спиной какой-то звук, она вздрогнула и кинулась в дом. Глеб, вздыхая, снова сел на коня и уже собрался ехать дальше, как вдруг Надежда быстро выглянула в дверь и смущенно кивнула.
Довольный этим неясным обещанием, Глеб двинулся дальше. «Ах, если бы поменять их обликом — Надежду и боярышню Анну…» — мечтал он про себя. Мысль о возможном свидании с дочкой гончара наполняла его радостным предчувствием, а предстоящее тягостное объяснение с боярином отравляло эту радость. Княжич мучительно искал выход из трудного положения: ведь надо было отказаться от Анны так, чтобы не обидеть этим отказом ни Тимофея, ни своего дядю Чудиновича.
Решение пришло внезапно, когда Глеб уже подъезжал к дому боярина Раменского. В одном из окон мелькнул профиль Бериславы, засияли на солнце темно-рыжие волосы.
Нет, он не скажет боярину, что видел его дочь и считает ее уродливой и злобной дурой. Зачем ранить отцовское сердце? Он поступит иначе. Придет к боярину, поклонится ему в ноги и объяснит, что не может жениться на его дочери, потому что полюбил другую девушку. «У Анны при ее достоинствах и знатности будет немало женихов, но мое сердце уже отдано другой», — мысленно произнес Глеб, готовясь к объяснению с боярином. Потом еще придется попросить благословения у Тимофея и Завиды, — ведь этой «другой» являлась Берислава.
Она так же красива, как Надежда, и почти так же богата, как Анна. А с помощью своей ловкой матери со временем может стать еще богаче.
Впрочем, какая-то тень сомнения всегда появлялась на душе Глеба, когда он думал о Бериславе. Что-то затаеннопорочное, опасное было в этой девушке, которую он уже не раз обнимал и целовал в глубине боярского сада. Может, именно это неясное сомнение мешало ему раньше подумать о ней как о возможной невесте.
Но теперь — теперь другого выхода он не видел. Берислава была единственной в Киеве невестой, на которую он мог променять Анну, не вызвав при этом явного недовольства Тимофея. Что бы ни имел боярин в душе, он не посмеет высказаться против дочери Завиды.
О согласии со стороны Бериславы Глеб не думал, ибо не раз уже слышал от нее лукавые и откровенные намеки.
Едва князь вошел в дом, как на него с разбега налетел Иванко — сын Тимофея и Завиды. Это был шустрый и своевольный подросток, не терпевший, когда ему в чем-то отказывали. Его излюбленными развлечениями было по всякому поводу толкать слуг и холопов, командовать соседскими ребятишками, а также стрелять из рогатки по птицам. Сейчас он несся во двор с луком и колчаном — видимо, там затевалась игра в половцев. Глеб едва увернулся, чтобы не наткнуться на стрелу, которой Иванко размахивал во все стороны.
— А, князь-жених! — закричал бойкий отпрыск Завиды, прыгая вокруг Глеба. — Сестрица Анна сегодня в Киев приехала, но до Троицы будет жить в монастыре. Батюшка сейчас туда пошел. А ты правда на ней женишься? И спать вы будете вместе?
— Ты еще слишком мал, чтоб интересоваться такими делами, — недовольно проворчал Глеб, направляясь в горницу.
— А сестрица Анна полоумная! — закричал ему вслед Иванко. — И все наследство мне достанется, а не ей!
Навстречу Глебу вышла Завида и, лукаво прищурившись, спросила:
— Какая забота тебя гнетет, добрый молодец?
Он не мог понять, как это она с порога угадала его смятение, и уже в который раз подумал о том, что Завида все-таки немного ведьма. И, может быть, Берислава тоже. «Ну что ж, если она и ведьма, то, во всяком случае, очень привлекательная, в отличие от своей сводной сестры», — подумал Глеб про себя, а вслух сказал:
— Умна ты, Завида. Наверное, сама обо всем догадалась. Видел я сегодня ту, которую мне прочат в невесты.
— Неужели? Да где ж ты мог ее видеть? Ведь она из монастыря в монастырь перебралась, скрытно от всех живет.
— Вот когда переезжала, по дороге я ее и видел.
— Да, может, это вовсе и не она была.
— Не лукавь, Завида. Все знают, что она. В точности такая, как о ней говорят. Дурные слухи оказались правдивы.
— Ну, если так… — вздохнула Завида и отвернулась к окну. — Не знаю, княжич, какова она. Я ее давно не видела. В детстве Анна и правда была неказистой и глуповатой, но я думала, что она с годами выправится, перерастет.
— Как досадно! — Глеб в сердцах бросил свою шапку на стол. — Если б я знал, что у боярина Тимофея может быть такая дочь… Сам-то боярин — мужчина видный, да и первая жена, говорят, была ему под стать.
— Елена была такая набожная, что даже в постели, наверное, думала о святых мучениках. Как это она еще вышла замуж! Ведь они с Евдокией считали плотскую любовь греховной. Вот Анна и родилась похожей на смертный грех. А ум у нее — как у тех юродивых и блаженных, которым ее мать и тетка любили раздавать милостыню.
— Ладно уж, не богохульствуй, Завида. Лучше помоги мне выпутаться из этой истории.
— Чем же я могу тебе помочь? Может, дать тебе приворотного зелья, чтобы ты полюбил Анну, какая бы она ни была?
— Упаси Бог! — поежился Глеб, услышав коварное предложение Завиды. — Хочешь сделать меня посмешищем? Нет, мне от тебя другая помощь нужна. Лучше дай приворотное зелье той девушке, которую я люблю и хотел бы назвать своей невестой.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
