Ночной бар с метким названием «Мираж» открылся совсем недавно. Тут все мигало, вокруг шестов крутились полуобнаженные девчонки, а спустившись по узкой лестнице вниз, ты оказывался под старинными подвальными сводами. Здесь, на небольшой сцене в виде рулеточного стола, длинноволосый барабанщик наяривал восточный ритм на нескольких барабанах, а глубоко декольтированная скрипачка сексуально водила смычком по инструменту. Разомлевшая публика внимала томным звукам и потягивала через трубочки разноцветные коктейли. Здесь было шумно и весело.
Женька устроился в глубине зала за огромной колонной из красного кирпича и заказал себе джин с тоником. Зазвонил телефон, барабаны и скрипка не давали расслышать, кто звонит, Женька быстро поднялся наверх из подземелья и вышел. В трубке радостно зазвенел голос Эвии: «Я тебя вижу!» И он увидел, как она машет ему с другой стороны улицы.
Официант поставил перед ней ее любимый виски с одним кубиком льда и стакан колы. Они выпили за встречу до дна и заказали еще. Вскоре у них появилось ощущение, словно они не виделись всего пару дней. Но, как оказалось, за эти «пару дней» она успела пару раз выйти замуж и развестись.
Эвия почти не изменилась, стала только еще лучше, превратившись за это время в зрелую женщину. Женька смотрел на ее вкусные, пухлые губы и, вспоминая, представлял, как она замечательно умеет ими пользоваться. Она, как будто подслушав его мысли, потянулась к нему, дотронулась губами до его щеки и прошептала: «Нам нужно чаще видеться». По Женькиной спине пробежали мурашки желания.
Она рассказывала ему о том, где успела побывать за эти годы, упомянула вскользь о своих бывших мужьях и о новом друге, который как раз в это время пробирался где-то по тропам Индии, и о том, что сейчас ей было просто жутко одиноко.
Джин-тоник привел сознание Женьки как раз в то состояние, когда хочется кого-то пожалеть, прижать к себе и задрать чью-нибудь юбку, и он уже начал разрабатывать план действий, как вдруг услышал радостный голос Гриши: «Как ты здесь очутился? Давай накатим по одной!» Конечно, другу он был рад всегда, но его сегодняшнее появление спутало все планы на вечер. За столом их было уже трое.
Ценитель женской красоты и известный волокита Гриша изо всех сил старался произвести впечатление на Эвию. Она внимательно его слушала, смеялась его шуткам и, казалось, даже немного им увлечена. Женька пил джин и молчал.
Когда Грише уже казалось, что сегодня вечером он будет праздновать очередную победу, Эвия вдруг повернулась к Женьке и просто сказала: «А я ведь твой запах помню до сих пор. Я все помню!»
Гриша от неожиданности чуть не поперхнулся и, сделав большой глоток виски, притих. А вскоре куда-то заторопился и, пообещав вернуться, убежал, не попрощавшись.
Барабан и скрипка не навевали романтического настроения, они, скорее, не давали заснуть.
– Ты меня вспоминал?
– Два раза.
– А я вспоминаю тот букет роз очень часто. Мне никто не дарил таких цветов… Их, наверное, было штук сто?!
Женька улыбнулся и сделал вид, что пытается вспомнить, сколько же там было роз, хотя на самом деле он даже не помнил, когда он их ей дарил.
– Поехали ко мне, я сегодня одна.
Они ехали к ней и по дороге на заднем сидении такси безумно целовались. И теперь уже он говорил ей, что они должны чаще видеться. Эвия, соглашаясь, кивала и закрывала его рот новым поцелуем.
Утром у нее на кухне они выпили по чашке кофе и очень нежно попрощались до следующего раза.
Больше они не встречались никогда.
Мишенька
Она ждала его всегда. Просыпаясь ночью, Вера думала о нем, представляя, как он сейчас один ведет многотонную машину, и не засыпала до самого утра, молясь про себя, чтобы ее Михаила хранил Господь. Их девочки уже почти выросли, одной было семнадцать, а другой вот-вот должно было исполниться четырнадцать.
Ее мужа всегда преследовали неудачи – то у него уворуют часть груза, то сопрут запасное колесо, и за все за это ему приходилось рассчитываться своей зарплатой. Она на это не сетовала, наоборот, еще больше жалела своего мужа, что ему приходится так вкалывать.
Однажды после долгого рейса он еле дошел до дому – где-то в позвоночнике сместился диск. Всю ночь он стонал от боли, а утром она, поддерживая его под мышки, еле довела до врача. Там ему сделали пару обезболивающих уколов, выписали лекарство и отправили домой.
Дойти до туалета ее Миша не мог, она приносила ему в кровать горшок, куда он справлял нужду.
Болезнь затянулась надолго, подниматься с кровати самостоятельно он стал только месяца через два. И она сразу же договорилась на работе – а работала она в санатории, – что будет привозить его на массаж и разные другие процедуры.
Но легко сказать – привозить. Он не мог даже согнуться в пояснице, чтобы забраться в машину. Тогда она избрала весьма тяжелый способ. Положив его руку себе на плечи, другой осторожно поддерживала за талию, и так осторожно передвигаясь, доводила до лечебницы. Там сама раздевала его догола, помогала взобраться на специальную кушетку и отдавала в руки массажистов, а после этого тащила на себе на другие процедуры.
«Что бы я делал без тебя?» – говорил он ей, держа за руку. – «Ты мой ангел-хранитель!»
И так было каждый день в течение нескольких мучительных месяцев. На улице уже стали узнавать эту странную пару: мужа-инвалида и преданную ему жену, безропотно тащившую на себе дорогую ношу.
После долгих усилий его здоровье, наконец, пошло на поправку. Он уже сам, без посторонней помощи, добирался до массажа, но дойти назад силенок не хватало, и на помощь опять приходила жена.
Прошло больше года. Постепенно Михаил пришел в норму, и все в доме были по-настоящему этому рады.
Машину водить он уже не мог. Тогда он взял ссуду под квартиру жены и занялся бизнесом. У него появился офис недалеко от центра, потом изменился имидж – вместо синего водительского комбинезона на нем был добротный английский костюм, не очень модный, но достаточно солидный.
Провожая его на работу, Вера внимательно следила за его внешним видом, утром наглаживала брюки и пиджак, а каждый вечер стирала единственную рубашку. Из дома они выходили вместе – он садился в свою старенькую легковушку и ехал в офис, а она, прогуливаясь, неторопливо шла на работу пешком.
На удивление всем, дела у Михаила пошли очень успешно, в офисе появилось много народу, и работа кипела.
Он не сказал ей, что уходит, видно, остатки совести не позволяли, просто собрал тихонько вещи и исчез. Вере вначале казалось, что это какая-то ошибка и этого не может быть. Но когда у него в офисе она увидела испуганное лицо секретарши, ей все стало ясно. Та была раза в два моложе ее, свежее и, как это ни обидно было признавать, намного красивее.
Желание покончить с собой пришло как само собой разумеющееся. Ей было все равно, что у нее есть дети – она потеряла основу своей жизни, человека, за которого готова была умереть и которому отдала всю себя.
