Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Так могу ли я осознавать от момента к момента свою жадность, свою зависть? Эти чувства – выражения «меня», самости, не так ли? Самость – по-прежнему самость на любом уровне, куда бы вы ее не поместили; будь это высшая самость или низшая, она все равно находится в поле мысли. Могу ли я осознавать эти вещи, как они возникают от момента к моменту? Могу ли я открывать для себя деятельность моего эго, когда я ем, разговариваю за столом, когда играю, слушаю, бываю среди людей? Могу ли я осознавать накопленные чувства обиды, желание производить впечатление, быть кем-либо? Могу ли я открывать, что я жаден, и осознавать свое осуждение жадности? Само слово жадность – это осуждение, не так ли? Осознавание жадности – это также осознавание желания быть свободным от нее, и понимание, почему ты хочешь быть от нее свободным, – целый процесс. Это не слишком сложная задача; человек может сразу понимать все ее значение. Итак, человек начинает понимать от момента к моменту этот постоянный рост «меня», с его «я»-значимостью, его «я»-проецируемой деятельностью – которые по существу являются фундаментальной причиной страха. Но вы не можете предпринимать действие, чтобы избавляться от причины; вы можете только ее осознавать. Как только вы хотите быть свободными от эго, само это желание также составляет часть эго, так что происходит постоянная борьба в вашем эго из-за двух желаний, между частью, которая хочет, и частью, которая не хочет.
Когда человек становится осознающим на сознательном уровне, он также начинает открывать зависть, борьбу, желания, мотивы и тревоги, лежащие на более глубоких уровнях сознания. Когда ум сосредоточивается на раскрытии всего процесса самого себя, каждое событие, каждая реакция становится средством открытия, самопознания. Это требует терпеливой наблюдательности – не наблюдательности ума, постоянно старающегося изо всех сил, учащегося быть наблюдательным. Тогда вы увидите, что часы сна так же важны, как часы бодрствования, поскольку жизнь представляет собой целостный процесс. Пока вы не знаете самого себя, страху не будет конца и будут процветать все иллюзии, порождаемые самостью.
Значит, самопознание – это не процесс, о котором следует читать или рассуждать: каждый должен открывать его от момента к моменту, чтобы ум становился необычайно внимательным. В этой внимательности есть определенный покой, пассивное осознавание, в котором нет желания быть или не быть, а есть поразительное чувство свободы. Оно может быть только в течение минуты, в течение секунды – этого достаточно. Такая свобода – не из памяти; это нечто живое, но ум, вкусив ее, сводит ее до памяти, а затем хочет больше ее. Осознавать весь этот процесс возможно только посредством самопознания, а знание себя обнаруживается от момента к моменту, когда мы наблюдаем свою речь, свои жесты, то, как мы говорим, и внезапно открывающиеся скрытые мотивы. Только тогда можно быть свободным от страха. Пока есть страх, нет любви. Страх омрачает наше бытие, и этот страх не может устранять никакая молитва, никакой идеал или деятельность. Причина страха – «я», которое так сложно в своих желаниях, потребностях, стремлениях. Ум должен понимать весь этот процесс, а его понимание приходит только когда есть бдительность без выбора.
Оджаи, 7-я публичная беседа, 11 июля 1953 г.
Собрание трудов, т. VII, стр. 325–327
Расширяющееся сознание… всегда остается в границах сферы, создаваемой центром
В: Можно ли попытку революционизировать психику также назвать расширением сознания?
Кришнамурти: Чтобы расширять сознание, должен быть центр, осознающий его расширение. Как только есть центр, из которого вы расширяетесь, это больше не расширение, поскольку центр всегда ограничивает свое собственное расширение. Если есть центр, и я двигаюсь из этого центра, хотя я называю это расширением, центр всегда неподвижен. Я могу расширяться на десять миль, но поскольку центр всегда неподвижен, это не расширение. Здесь неправильно использовать слово расширение.
В: Разве революция также не подразумевает центр?
Кришнамурти: Нет, это то, что я тщательно объяснял. Позвольте мне изложить это очень кратко. Вы знаете, что такое пространство. Когда вы смотрите на небо, имеется пространство, и это пространство создается наблюдателем, который смотрит. Вот этот объект, микрофон, создающий пространство вокруг себя. Поскольку этот объект существует, вокруг него есть пространство. Есть этот зал, это помещение. Есть пространство, образованное четырьмя стенами, и есть пространство снаружи. Мы знаем пространство только из-за центра, создающего пространство вокруг себя. Он может расширять это пространство посредством медитации, сосредоточения и всего такого; но пространство всегда создается объектом, подобно тому, как микрофон создает пространство вокруг себя. Пока есть центр как наблюдатель, он создает пространство вокруг себя; и он может называть это пространство «десятью тысячами миль» или «десятью шагами», но это все равно пространство, ограничиваемое наблюдателем. Расширение сознания – один из самых легких в выполнении трюков – всегда происходит в границах сферы, создаваемой центром. В таком пространстве нет вообще никакой свободы, поскольку это все равно что моя свобода в этом помещении, в этом зале. Я не свободен. Свобода и, следовательно, пространство, которое неизмеримо, есть, только когда нет никакого наблюдателя; а революция, о которой мы говорим, имеет место в психике, в самом сознании, в котором теперь всегда есть центр, говорящий с позиции «я» и «не-я».
Нью-Йорк, 5-я публичная беседа, 5 октября 1966 г.
Собрание трудов, т. XVII, стр. 38
Когда вы осознаете, что вы преображены, это не так
Человек, говорящий «Я знаю», – самое вредоносное человеческое существо, потому что в действительности он не знает. Поэтому, когда вы сознательны, вы преображены; когда вы осознаете, что вы преображены, вы не преображены.
Мадрас, 1-я публичная беседа, 5 декабря 1953 г.
Собрание трудов, т. VIII, стр. 5
Творческое высвобождение приходит, только когда мыслитель является мыслью…
Пока наблюдателем является «я» – собирающее опыт, укрепляющее себя посредством опыта, не может быть никакого радикального изменения, никакого творческого высвобождения. Такое творческое высвобождение приходит, только когда мыслитель является мыслью. Но разрыв невозможно преодолеть никакими усилиями. Когда ум постигает, что любое умозрительное представление, любая словесная формулировка, любая форма мысли лишь придает силу «мне», когда он видит, что пока мыслитель существует отдельно от мысли, должно иметься ограничение, конфликт двойственности – когда ум это постигает, тогда он бывает внимательным, постоянно осознавая, как он отделяет себя от переживания, самоутверждаясь, стремясь к власти. В этом осознавании, если ум идет в нем еще глубже и шире, без поиска цели, приходит такое состояние, где мыслитель и мысль – одно. В этом состоянии нет никаких усилий, нет становления, нет желания изменяться; в этом состоянии нет «меня», ибо имеет место преображение, которое не от ума.
Первая и последняя свобода, стр. 140–141
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
