Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Толпа ликовала. Синяя Далия выиграла партию, да и весь бой. Но оставаться в городе она не пожелала. Нет, она не боялась мести или отсутствия гостей. Просто бывает такая пора, когда стоит сменить место и улететь вместе с нетерпеливым ветром. С Далией из города исчезли почти все беспризорники и сироты и даже бродячие животные.
Говорят, она вместе со своими подопечными устроила где-то крестьянское хозяйство, принимая каждого ребенка, пришедшего в поисках крова, как своего родного. Вырастая, ребята уезжали в города и деревни, строя свою жизнь и обретая семьи, взращивая собственных детей. Но они всегда возвращались навестить свою Далию. И в память о том, что она сделала для них, каждый оставлял на воротах дома кусок белоснежных кружев. Те, кто видели дом Далии, говорили, что он словно паутиной увешан тончайшими кружевами сверху донизу. Тысячами белоснежных узоров.
А в Лароссе по окончании войны напротив библиотеки установили памятник. Деньги собирали не один год. Медяки приносили матери, потерявшие детей, крестьяне, знающие о голоде не понаслышке, священники и солдаты, простые ремесленники и бродяги, у которых обычно за душой ни гроша. В этих деньгах был собран стыд Ларосса. Пускай Далия была всего лишь продажной женщиной, но она своей смекалкой спасала тех, от кого отвернулся весь город. Она была солью народа – лучшей его частью. А ее история стала легендой, которой мог гордиться каждый житель Ларосса. Поговаривают, что немало денег вложили и бывшие клиенты Далии, вспоминая чуткость и веселый нрав этой девушки. И пусть это стоило пару оплеух от крикливых женушек.
Эта скульптура и по сей день стоит возле библиотеки. Хрупкая девушка с робкой улыбкой идет навстречу зданию, а с каждой стороны к ней прижимаются дети: бронзовые мальчик и девочка лет шести, в лохмотьях. Детишки смотрят на свою Далию, задрав головки. А вокруг людей на постаменте кружат бронзовые кошки и собаки.
Далия прижимает бронзовых детишек к себе. Ее руки с тонкими запястьями отлиты изумительно, как настоящие. И по локоть они выкрашены слепяще-белой краской в честь белых кружев, ценой которых она спасала жизни.
* * *
Выдохшись, я упала на истоптанную траву. Два часа всегда пролетают быстро. А с тех пор как я стала отражать удары, Атос выжимал из меня все до последней капли.
– Уже лучше, – заметил он, присаживаясь рядом. Да уж… На нем была только белая льняная рубашка, и я заметила, что он даже не вспотел. – Определенно, ты сражаешься намного уверенней.
– Как скажете, генерал.
Сама себе я теперь напоминала мешок, набитый порубленным мясом. Денег на еду уходило все меньше, а на лекарства – все больше. Лекарь хоть и делал мне скидки, но толку при таком количестве обезболивающего, что я поглощала, не было. И при всем при этом я чувствовала себя безмерно счастливой. Даже ночью, просыпаясь от дикой боли, в темноте я улыбалась. Да, появились новые синяки и даже шрамы, но тело становилось сильнее, послушнее, смелее. Может я и мешок с мясом, но уже не мешок с соломой.
Повернувшись к Атосу, я заметила, что он рассматривает эфес своего двуручника.
– Генерал, а могут мне на складе выдать меч получше? Этот слишком тяжелый.
– Ты все время только ноешь – Хотя голос у Атоса был серьезный, в глазах плясали искорки. – Большой меч – лучшая защита. Кинжалом или сабелькой сложно защищаться.
– Но генерал… – Ох и противный же у меня голос, когда я начинаю что-то выпрашивать. Но искорки в глазах Атоса давали мне на это право.
– Генерал то, генерал это… Не зови меня так. От этих званий я чувствую себя очень старым.
Мысленно перечислив все, что я знаю о субординации и правилах легионера, я решила все же не спорить. Кто я такая, в конце концов, чтобы спорить со старшим по званию:
– И как же мне теперь вас звать?
– Дай-ка подумать… – Атос взялся рукой за подбородок, изображая раздумье. – Хозяин?
Я начала часто моргать, а через мгновение сообразила, что сижу с открытым ртом как идиотка.
– Можешь еще звать меня Великодушный господин. Как вариант – Ваше Величество, правда, тогда тебе придется прислуживать мне за ужином. – Уголки рта у Атоса совсем чуть-чуть приподнялись, а искр в глазах прибавилось. Какие-то доли секунды мне казалось, что он говорит серьезно.
Но он с такой сосредоточенностью смотрел на меня, словно подначивая, что я не выдержала. Уронив голову между поднятых колен, я прыснула от смеха, а затем не сдержавшись начала хохотать в полный голос. Атос усмехнулся и тоже рассмеялся. Я впервые увидела его хохочущим так искренне, и у меня возникло ощущение, что в легионе это вообще происходит нечасто. Может и шутка была не самая удачная, но услышать ее все равно было сродни явлению чуда в этот мир.
Рассматривая смуглое лицо генерала, я вдруг поняла то, что было очевидным с самого начала. Атосу нужен был этот ученик и эти тренировки, может даже больше, чем мне. Он давно не смеялся, и ему необходим был не только повод, но и тот, с кем можно разделить смех. Обычно он ухмылялся или хмыкал, смотрел исподлобья, нервно дергал уголком рта. А ведь лицо Атоса такое приятное, когда он смеется: складка между густыми пепельными бровями разглаживается, на щеках появляются ямочки, совсем как у меня.
Я встала с травы, опираясь на разбитое колено и мысленно вздыхая.
– Ладно, Его Величество король собственной задницы, Атос. Пока я буду тренироваться с этим ужасным мечом, но разговор я подниму снова. – Я вела себя вольно и проверяла границы дозволенного. Как котенок, который на глазах хозяйки пробует лапкой сметану в крынке, но настороженно поглядывает на прутик в ее руке. Можно или нельзя мне так к тебе обращаться? Станешь ли ты снова закрываться и хмуриться?
– Про меч – даже не мечтай. Свободен. – Он уже не смеялся, но я все еще могла разглядеть на его губах подобие улыбки. Атос махнул мне рукой, чтобы я проваливала с тренировки. Пришлось, вздыхая, покинуть пределы поля. Но по воле своих тайных желаний я оглянулась. Атос уже завалился на спину – и я увидела только его широкий меч, прислоненный к изгороди, на лезвии которого вдруг заиграли солнечные блики.
* * *
Жизнь в постоянном притворстве – скверная штука. Ты ежесекундно думаешь о том, что надо делать, чтобы тебя не раскрыли, следишь за жестами, голосом. И постоянно врешь – всем людям вокруг, даже тем, кто тебе очень нравится. А вранье всегда порождает страх и недоверие. Эти два чувства были бичом моего существования в легионе.
Каждый вечер возле костра Кэрка был чарующим и непохожим на все остальное, что происходило вокруг. Но от постоянного вранья и страха я чувствовала себя здесь еще более паршиво.
Поначалу я не могла понять, что делало Кэрка таким особенным в глазах других людей? Но постепенно, шаг за шагом я начала раскрывать характер этого необычного человека, собравшего вокруг себя преданных друзей.
А началось все с лекарств, которые опустошили мой кошель до последней монеты. Тренировки с Атосом были не просто изматывающими, но и богатыми на травмы. У меня постоянно ныли запястья от сдерживающих ударов, ноги от быстрых передвижений, каждая мышца была потянута, а число порезов уже пошло за сотню. В результате я с ног до головы была закутана в бинты и повязки, пропитанные заживляющими средствами.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
