– Саба Таркан. – От волнения у нее забурлило в животе, и она пожалела, что съела на завтрак порошковую яичницу.
– Вы явились на час раньше, – сообщил сержант и уже мягче добавил: – Если хотите, можете подождать здесь.
Она уселась в старинное позолоченное кресло и стала разглядывать единственные красивые части интерьера – покрытый позолотой потолок и верхушки коринфских колонн, торчавшие из лабиринта наспех сооруженных кабинетов.
– Потрясающая красота, правда? – Перед ней остановился пожилой мужчина в зеленом вязаном кардигане; в руках он держал ведро и швабру. На его голове была фуражка с козырьком – головной убор швейцара. – Но сейчас мало что говорит о прежней роскоши.
Мужчина представился – его зовут Боб. Больше десяти лет он работал швейцаром в этом театре и любит его. И страшно переживал, когда год назад, во времена «блицкрига», крышу пробила 500-фунтовая бомба.
– Раз – и все, – сказал он. – Угодила прямо в оркестровую яму, пробила балконы. Пожарный занавес был будто смятый платок, кресла намокли, когда пожарники гасили огонь. Теперь мы постепенно наводим порядок.
Он поинтересовался у нее, как называется шоу, куда она хочет устроиться. Она ответила, что не имеет понятия – ее просто пригласили на прослушивание и указали время – половина двенадцатого, вот и все.
Насколько он может судить, сообщил он, понизив голос до шепота, она заменит певицу Эльзу Валентайн. Но пока тут сплошная неразбериха, тем более из-за новых осложнений на фронте. У них в одной Франции выпадают семьдесят пять процентов исполнителей, включая задние ноги пантомимной лошади.
– Так что не волнуйся, милая, – добавил он. – Они действительно скребут сейчас по донышку, ситуация тяжелая.
– Вы не очень деликатны, – обиделась она. Он подмигнул.
– Я пошутил, моя хорошая. Ты маленький бриллиант, не сомневаюсь.
К своей досаде, она смутилась. Младшая сестренка часто говорила, что в минуты обиды Саба напоминает раскаленную кочергу. Краска поползла по ее груди, шее, и вот уже запылало и лицо.
Потом Саба заполнила формуляры, дрожащей рукой написала имя, фамилию и род занятий. Часом позже она уже поднималась вслед за Бобом по мраморным ступеням. Когда они шли по полутемному коридору, старый швейцар знакомил ее с историей театра.
– Тут, милая, находилась комната, где Шеридан написал свою пьесу «Школа злословия». А вон там, – он распахнул тяжелые дубовые двери и показал пальцем на темную сцену, – там выступала Элинор Гвин, та самая «апельсиновая леди», фаворитка короля Карла II, которая поначалу работала разносчицей апельсинов в театре. Считается, что Нелли стала первой в Англии театральной актрисой, до нее женские роли исполняли мужчины.
– Гардеробная, – крикнул Боб, кивая на помещение, где стучали швейные машинки, лежали задники – декорации заднего плана из холста и бархата – и груды париков. – А вон там… – он остановился, приложил палец к губам и показал пальцем на темную комнату, – был найден труп. Самый знаменитый, – добавил он и, округлив глаза, прошептал: – Настоящий труп. Там, за сценой. Его призрак является по сей день и…
Не успел он договорить, как с его головы слетела фуражка.
– Скверный мальчишка! – Перед ними, позванивая браслетами, предстала роскошная блондинка лет тридцати. Она шутливо ударила Боба по затылку и чмокнула в щеку. Воздух наполнился ароматами роз и жасмина.
– Арлетта Сэмсон, провалиться мне на этом месте! – просиял старый швейцар. – Мне никто не сказал, что ты приехала.
– Прослушивание. Им следовало бы знать, что я в превосходной форме. Но, вероятно, слухи об этом еще не дошли до Лондона. – Она взмахнула руками, изображая шутливое удивление.
– Дай-ка мне твой ридикюль, девочка. – С радостной улыбкой Боб забрал у блондинки розовый кожаный чемоданчик для косметики. – Где же тебя носило, дорогая моя?
– Два месяца я работала в «Палладиуме», до этого в Брайтоне. А кто эта бедняжка, которую ты так безжалостно пугаешь?
– Саба Таркан. – Снова звякнули браслеты, когда блондинка пожала ей руку. – Я тоже приехала сюда на прослушивание.
– Ну, рада познакомиться. – Рука Арлетты была сильная и жесткая. – Сейчас я покажу тебе нашу гримерную.
Саба шла за Арлеттой в шлейфе ее духов. Ночные страхи постепенно таяли. Вот оно, началось! Знаменитый театр, загадочный призрак, роскошная блондинка с походкой женщины-вамп, шуршание ее шелковых чулок. Она так небрежно, словно нечто само собой разумеющееся, упомянула «Палладиум». И скоро так или иначе решится будущее Сары…
– Вообще-то, Боб прав насчет призрака, – сказала Арлетта, когда они продолжили путь по длинному коридору. – Там был убит какой-то парень, не помню, когда это было… Вроде в шестнадцатом веке… Он крутил любовь с женой директора. Труп обнаружили под сценой во время ремонтных работ. Призрак является только днем и только тогда, когда представление успешное, так что мы все его любим. – Арлетта мелодично засмеялась. Сабе она нравилась все больше и больше.
– Сегодня его видели? – поинтересовалась Саба.
– Пока еще нет, милая, – ответил Боб. – Но еще увидим.
Гримерка располагалась в лабиринте полутемных и пыльных помещений, начинавшихся за сценой. Арлетта поставила перед зеркалом свой чемоданчик, зажгла свет и всмотрелась в свое отражение, проведя пальцами по бровям.
– Сколько они сегодня посмотрят?
– Семь или восемь, – ответил Боб.
– Неужели, милый? – удивилась Арлетта. – В прошлый раз было около сотни. Мы ждали весь день.
Боб заглянул в мятый листок.
– Угу, вот. Две певицы, три акробата, танцовщица и какой-то комик, имя не указано. Хотите чая, девочки? Чайник недавно вскипел.
– Какой ты умник! – воскликнула Арлетта. – Ты читаешь мои мысли.
– Ничего не понимаю, – озадаченно пробормотала она, глядя на дверь, захлопнувшуюся за Бобом. – Обычно на кастинге бывает минимум человек пятнадцать. Но ладно, как есть, так и есть. – Она села за туалетный столик, полный грязных пепельниц и засохших роз из каких-то древних букетов. – Они любят свои маленькие секреты. Значит, я могу спокойно посидеть перед зеркалом, пока не явились остальные. Ты не возражаешь?
– Делай как тебе удобно. – Саба повесила на крючок свое платье и с сожалением подумала, что на этот раз мама не поможет ей с гримом. Если бы не их размолвка, Джойс курила бы свои сигареты «Капстан» и непрестанно шутила. Прежде ей нравилось, что ее дочь – певица, и вот чем все закончилось.
– Тогда ладно. – Арлетта набрала полную грудь воздуха и внимательно вгляделась в зеркало. – Ой, сегодня я страшная, как черт, – бесстрастно заявила она. – Мне нужно основательно привести себя в порядок.
Она раскрыла розовый чемоданчик – там в несколько ярусов разместились стеклянные флакончики с кремами для лица, помада, тональные крем-карандаши, вата, разные щеточки, небольшая палочка для взбивания волос, бигуди. Внизу, на дне, лежал светлый парик, похожий на спящего щенка.
