Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Следователи испытали шок: к моменту разоблачения Ножов отправил на тот свет двести четырнадцать человек – сто шесть мужчин и сто восемь женщин, весь его дневник был исписан леденящими душу подробностями, и чтобы не взорвать ситуацию в городе, которая и так была напряженной, высокие должностные лица приняли решение упрятать дневник подальше в криминальный архив, присвоив ему гриф «Совершенно секретно», а самого Ножова удавить без суда в камере, вздернув его на пеньковой веревке, пропущенной через железную трубу под потолком.
Труп Ножова провисел три дня и три ночи, но странно – он не разложился, а только почернел и сам собой раскачивался из стороны в сторону. Даже видавшие виды следователи и оперативные работники не могли заставить себя войти в камеру – чтобы снять и придать труп земле. Мало того, только лишь об одном упоминании Ножова они начинали истово креститься и читать антипролетарские псалмы, что уже вообще не лезло ни в какие ворота.
Руководство пребывало в смятении, расписавшись в собственной несостоятельности, и в итоге обратилось за помощью в вышестоящие инстанции. Через пару дней с Лубянки прибыла группа товарищей в кожаных куртках и с «Маузерами» в кобурах, они быстро сняли дохлого Ножова, деловито вбили ему осиновый кол прямо в грудь и отвезли в крематорий на окраине столицы, где и сожгли.
Но не помогло: осины и огня оказалось мало: душа Ножова вместо того, чтобы отправиться прямиком в ад, осталась на земле и вернулась в столь любимую им при жизни клинику на Загородном шоссе – в то время бывшим глубоким Подмосковьем.
С тех пор в клинике воцарился мрак. Нет, конечно, пациенты уже не исчезали посреди ночи – дух Безумного Психиатра (как втайне стали называть мертвого Ножова сотрудники) был не настолько силен, чтобы вернуться обратно из царства мертвых – но зато он организовал на территории настоящий террор (невидимый, но явственно ощутимый), который не могли остановить ни молитвы, ни крапление святой водой, ни даже вызов первосвященника с громадным кадилом и хоругвями.
Сперва на стенах начала проступать кровь – она сочилась из сочленений бетонных плит, из каверн каменной кладки и из неплотно заделанных швов. С кровью стали бороться всем миром – стены терли по три раза на дню, красили масляной краской и даже рисовали кресты с распятием, чтобы отпугнуть злого духа Ножова.
Бесполезно – кровь плевать хотела и на краску, и на приборку с помощью дихлофоса, и на потуги персонала, пытавшегося запугать ее коммунистической символикой – серпами, молотками и ликом Ильича. Единственно спасали распятия, но вмешалась ЧК, и от идеи привлечь Царство Божие к изгнанию Безумного Психиатра пришлось отказаться. В конце концов, решили просто выдать каждому по красной тряпке и письменным приказом обязать стирать выступавшую кровь со стен – дешево, эффективно и всегда есть, чем заняться.
В ответ кровь проявила фантазию: почуяв, что на нее объявили охоту, она облюбовала потолок и время от времени пузырилась сквозь пол – хотя и без должного энтузиазма, а так, для галочки. Видно, резервные запасы бесхозной крови в распоряжении Ножова были все-таки ограничены, и об этом немедленно стало известно руководству больницы. Оно (руководство) торжественно объявило, что вскоре с проделками ненавистного духа будет покончено – и даже намного раньше, чем большевики построят коммунизм в отдельно взятой стране.
Рано радовались! Безумный Психиатр пошел в наступление, и через пару месяцев на страницах многочисленных стенгазет (вот ведь насмешка!) стали появляться нецензурные стишки, обличающие советскую власть и тупоголовых врачей-рвачей, которые ничего не смыслят в вопросах жизнедеятельности мозга, а все туда же – за степенями и званиями! Автором стишков мог быть только дух Ножова, поскольку никто другой не был на такое способен.
Вот лишь один пример из множества ему подобных, что доводили больничное руководство до белого каления:
Главврач – кретин,
Ест булку,
Пьет водку,
Жрет селедку,
И не один, а в сладких муках
Со старшей медсестрой,
Безумной сукой —
Будущей вдовой Мазуркиной!
Мерзкие стишки били прямо в цель (красавица Мазуркина действительно имела порочные сношения с главврачом), поэтому с ними боролись отчаянно, но, как и прежде, без особого успеха. Шли даже на то, чтобы вовсе прекратить выпуск стенгазет, но тогда гнусные рифмы появлялись на стеклах и даже на мраморе парадного холла, так что вскоре газеты вернули на место, а вирши от Ножова стали своеобразным внутренним флюгером, который четко указывал, откуда ветер дует.
А к приезду проверяющего начальства у Безумного Психиатра всегда имелись при себе домашние заготовки, поэтому комиссии редко появлялись на Загородном шоссе – мало кому хочется читать про себя дурно пахнущие чертовщиной пасквили:
Вот председатель комиссии,
Лысый и обписанный
Еще в детстве,
Из-за чего родители его лишили наследства,
А он подался в большевики,
Учиться ему было не с руки,
Теперь ходит гоголем, смердит и водку жрет!
Тупой, обписанный, коровозадый идиот!
– Кто коровозадый идиот? – как-то раз в клинику прибыла группа изучения феномена Безумного Психиатра, – я?
Председатель группы, заместитель главкомиссара ГПУ по Искоренению Потусторонних Вражеских Происков, выглядел смущенным и очень расстроенным. Он вопросительно потыкал карандашом в стенгазету, на которой красовались скабрезные строки, понурился и отошел, бормоча под нос, что как его только не называли: и гомосексуалистом, и выпендрежником, и даже еще обиднее, но до коровозадого идиота не додумался никто.
Группа пробыла в больнице совсем недолго: выписали указ окурить все помещения еловым дымом, после – ипритом, а напоследок – фосгеном. Понятное дело, пациентов пришлось временно эвакуировать, каша заварилась нешуточная, специальные части дежурили вокруг клиники несколько недель, пока шла дезинфекция, а когда все было кончено, дух Ножова подвесил прямо над входом в здание поэтическое эссе, ставшим с тех пор негласным слоганом клиники на Загородном шоссе:
Сюда мозг неси,
В чести здесь мозги,
Мозги здесь ждут,
Мозгам здесь покой и уют!
Мозги здесь в цене,
Мозги искупают в формалине, потом в вине,
Потом – на блюдо, потом – в кадку,
Изучать ночью, изучать украдкой,
И помни, только мозг
Спасает тебя от бед и невзгод!
– Только мозг спасает тебя от бед и невзгод! Кто бы сомневался! – Андрей вспомнил, как однажды к ним в институт приехал с лекцией профессор с Загородного шоссе – на лацкане пиджака у него был прикреплен замысловатый значок красного цвета с выбитой яркой надписью, повествующей о мозге. Профессор производил впечатление если не полностью, то уж точно, наполовину сумасшедшего – хотя, принимая во внимание специфику его работы, в этом не было ничего удивительного.
Профессор поочередно вызывал студентов к доске и вкрадчиво предлагал им пойти работать в клинику, особенно напирая на то обстоятельство, что в последнее время Безумный Психиатр сдал (как-никак, много десятилетий прошло с момента убийства Ножова), и теперь доктора и сестры чувствуют себя на рабочих местах не в пример лучше прежнего. И некоторые поддались на его уговоры (в том числе и Андрей), и оказалось, что зря.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
