Я хватаю кейс, выбегаю из здания и изо всех сил мчусь к микроавтобусу. Мое движение засекает кто-то из боевиков. Я слышу ругательства, явно адресованные мне, отвечаю на них вскидыванием автомата и нажатием на курок.
Слава богу, Йордан все это время не зевал, успел завести машину. Мне остается только вскочить в приоткрытую дверь, и микроавтобус тут же резко трогается с места.
Позади нас слышатся крики. По нам стреляют. Мы невольно втягиваем головы в плечи и нагибаемся, будто это действительно может спасти нас от пули.
Шум позади усиливается. С вернувшихся вертолетов открыт плотный пулеметный огонь. Это лишний раз подтверждает, что военные решили провести здесь не акцию устрашения, а уничтожить гнездо боевиков подчистую.
Христов гонит машину в направлении Сахары. Я смотрю в зеркало заднего вида. В нем отражается пламя большого пожара, полностью охватившего базу боевиков. Мне хочется думать, что никому из них не удалось покинуть ее пределы. Но я понимаю, что чудес на свете не бывает.
Фундаменталистов в городке много. Не все во время налета находились на базе, например, патрули пребывали на блокпостах. Мы не можем знать, что стало с этими людьми, были ли нанесены удары и по ним. В общем, вероятность того, что многие из фундаменталистов уцелели, весьма велика. И пусть это всего лишь наши предположения, но забывать о вполне реальной опасности все-таки не стоит.
9Шесть часов в пути. Практически без остановок. Начинает светать. Медленно поднимается солнце.
Это днем здесь будет невыносимо горячо. Ночью же и ранним утром в Сахаре довольно холодно. За время нашей поездки мы успеваем изрядно продрогнуть. Зуб на зуб не попадает. А обогреватель в микроавтобусе, как назло, не работает. Мы согреваем себя только мыслями о том, что сумеем выполнить свою задачу до конца.
Пейзажи снаружи совершенно однотипные — равнины, пригорки, камни. Ожидать чего-то сверх того почти не приходится.
Мы уже знаем, что ничего особенного, за исключением пещерного города, нас по дороге не ждет. Впрочем, для Каменистой Сахары это не в диковинку. Многие такие города возникли здесь еще во времена берберского царя Югурты, воевавшего с Римом.
Ночью, когда стало ясно, что погони за нами нет, мы решили осмотреть микроавтобус. Эта идея оказалась очень удачной. Нам удалось обнаружить в нем несколько канистр с топливом и, что немаловажно, исправный навигатор. Так одним разом отпали сразу две важные проблемы. Теперь нам не нужно было искать, где бы заправиться. Дорога переставала быть сплошным темным пятном.
Около часа ночи мы, ориентируясь по навигатору, выскочили на нужное нам шоссе и покатили в направлении Эль-Башара. По всем прикидкам выходило, что оказаться там мы должны были утром. Мы сменяли друг друга за рулем, боясь даже подумать, что по дороге с нами может что- то случиться.
И вот наступает раннее утро. Мы, как уж можем, боремся с ознобом.
За окнами древний пещерный город. Скала с множеством отверстий — окон, дверей, ходов, отдаленно напоминающих пчелиные соты. Это зрелище невольно приковывает наше внимание.
— Интересно, а в этом пещерном городе кто- нибудь живет? — спрашивает у меня коллега.
— Не знаю, — признаюсь я. — Жалко, что боевики не оставили в машине никакой оптики. А то можно было бы рассмотреть эти соты повнимательнее.
Я еще раз бросаю взгляд на этот памятник древних времен в надежде заметить хоть какие- то признаки жизни. Но все тщетно. Ничего такого, что могло бы свидетельствовать об обитаемости пещерного города, не замечается. Мы едем дальше.
Я сверяюсь по навигатору и говорю коллеге:
— Добро пожаловать в Эль-Башар! До оазиса осталось всего пять километров.
— Если поднажать, то в считаные минуты будем там. Надеюсь, мы все-таки успеем встретить самолет с группой Карского и вакциной.
— Хочется надеяться… — начинаю говорить я, но тут же замираю, так как замечаю в ясном утреннем небе самолет, заходящий на посадку.
— Это наверняка они, — говорит Христов, прибавляя скорости. — Все сходится. Как раз там, судя по навигатору, расположен небольшой аэродром. Да и по времени совпадает. Эх, встретить уже не получится. Но быть там одними из первых мы все-таки сумеем.
Йордан старается не отвлекаться и смотрит на дорогу. Я же провожаю самолет взглядом. Он идет на высоте нескольких сотен метров над грядой пологих гор и вскоре скрывается за нею.
— Погоди, — говорю я, внезапно осознав одно существенное обстоятельство.
— Что-то не так? — Напарник моментально улавливает перемену моего настроения.
— Кажется, самолет пролетел мимо аэродрома, — объясняю я.
— То есть как это мимо? — недоумевает Христов.
— Я смотрел на него, пока он был виден, и понял, что курс не тот.
— Но он же снижался. Значит, заходил на посадку. Логично?
— Логично. Однако реально у него было другое направление. Мне трудно сказать точно, но на глазок выходит, что самолет отклонился от курса градусов на шестьдесят-семьдесят. А это значит, что он продолжил лететь над шоссе, идущим там. Карта подтверждает такое предположение, — говорю я и тычу в план местности.
— Черт. Видимо, что-то не так там, — соглашается коллега и спрашивает в растерянности: — Что мы будем делать?
— Нам нужно в любом случае ехать к самолету, — твердо заявляю я. — Что бы там ни случилось, мы должны быть рядом с ним.
Йордан полностью со мной согласен. Он давит на газ. Машина увеличивает скорость. Расстояние до Эль-Башара быстро сокращается. Я посматриваю на данные навигатора. Хочу заранее определить, где нам нужно будет свернуть, чтобы попасть к аэродрому.
В километре от нас над пустыней появляется вертолет. Я не уверен на все сто, но мне кажется, что это одна из тех боевых машин, которые ночью проутюжили базу фундаменталистов Лайда. Спрашиваю мнение коллеги. Он даже и не сомневается в том, кому принадлежит вертолет. Его заботит другое — куда эта винтокрылая машина направляется?
Несколько секунд наблюдения позволяют нам сделать вывод, что вертушка держит курс в сторону места вероятного падения самолета. Мы не спорим, понимаем друг друга без слов, как это было в плену у боевиков. Я еще раз сверяюсь с навигатором и киваю Христову. Тот сворачивает на смежную дорогу, то самое шоссе, над которым недавно пролетел самолет. Наш микроавтобус мчится вдоль оазиса в сторону летного поля. Христов старается выдавить из двигателя максимальную скорость.
Это не остается без внимания пилотов вертолета, несмотря на изрядную дистанцию, разделяющую нас. Они довольно резко меняют направление полета, разворачивается и берут курс на нас. Мы особо не удивляемся, так как риск изначально был очевидным. Микроавтобус продолжает нестись по той же дороге.
По нам ударяют пулеметы. Я хватаюсь за автомат. Йордан говорит, что это вряд ли поможет, просит меня держаться покрепче и вдавливает педаль газа до предела. Резервов для увеличения скорости почти не остается.
