Оказавшись внутри, она могла только с восторгом оглядываться по сторонам, думая, что невозможно найти более прекрасное и более подобающее королю и королеве место.
Расписной потолок, огромные люстры, зеркала в золоченых рамах были настолько великолепны, что Вильда ахнула.
И тут она заметила, что шедшую впереди нее Гермиону уже представляют королеве Марии-Кристине, и рядом с ней стоит король.
Альфонсо ХII на первый взгляд разочаровал Вильду. Его внешность невозможно было сравнить с впечатляющей наружностью маркиза. Но увидев, как улыбающийся король говорит с Гермионой, она поняла, что он обладает привлекательностью, имеющей, пожалуй, большее значение, чем достоинство.
Цвет лица у короля был смуглый, он носил модные усы и бакенбарды, но самой привлекательной его чертой были глаза.
Они блестели, когда он смотрел на Гермиону, и Вильде показалось, что ее сестра распускается, как роза, под его взглядом.
И вдруг внезапно, так что Вильда даже вздрогнула от неожиданности, король спросил на превосходном английском:
– А кто эта очаровательная юная леди, которую я вижу с маленькой девочкой, как я понимаю, вашей дочерью?
Гермиона напряглась и сказала нарочито холодным небрежным тоном:
– Это всего лишь гувернантка Мирабеллы. Я хочу представить вашему величеству Мирабеллу, с нетерпением ожидающую встречи с первым в ее жизни королем.
Альфонсо засмеялся, и Вильда тихонько подтолкнула Мирабеллу вперед, чтобы та подошла и сделала реверанс.
– Я вижу, что когда-нибудь ты будешь так же прекрасна, как твоя мама, – сказал Альфонсо.
– А почему вы не в короне? – спросила Мирабелла.
Гермиона гневно на нее взглянула.
– Я покажу тебе мою корону в другой раз, – пообещал Альфонсо.
– А можно мне увидеть ее сейчас? – спросила живо Мирабелла.
– Его величество сказал тебе, в другой раз!
Гермиона бросила на Вильду многозначительный взгляд, и та поняла, что ей следует прекратить выходки Мирабеллы.
Она послушно выступила вперед, чтобы взять девочку за руку. Но прежде чем она успела это сделать, король спросил:
– Вы впервые в Испании?
– Да, ваше величество, и мне здесь все очень интересно, – отвечала Вильда, сделав реверанс.
– Надеюсь, что вы не будете разочарованы.
Взгляд его темных глаз задержался на ней. Вильда вспомнила все, что она о нем слышала, и, к собственному большому неудовольствию, почувствовала, что краснеет.
Она хотела отойти, но король спросил:
– Как вас зовут?
– Вильда… Уорд, ваше величество, – она запнулась на фамилии.
– Очень красивое имя для очень красивой особы, – сказал король негромко.
Вильда надеялась, что Гермиона не слышала этого его замечания. С чувством облегчения она увидела, что Гермиона, оживленно беседовавшая с королевой, отошла с ней в сторону.
Хотя Вильда была уверена, что Гермиона не слышала слов короля, она поняла, что маркиз их слышал.
Она невольно взглянула на него, и в глазах его она увидела выражение циничного презрения, как будто он заподозрил ее в попытке флиртовать с королем.
В смущении она наклонилась поправить бант на поясе Мирабеллы. Тем временем мужчины присоединились к королеве и Гермионе.
Подошла фрейлина, готовая проводить Вильду и Мирабеллу к племяннице маркиза и маленьким принцессам.
Когда они проходили по великолепным залам, Вильда жалела, что с ней не было отца, который мог бы рассказать ей о прекрасных полотнах Веласкеса, Рубенса, Бассано, Ватто и Винченте Лопеса.
Вильда подумала, что она век готова провести здесь. Наконец они пришли в комнаты, где увидели племянницу маркиза, хорошенькую темноволосую девочку по имени Франциска, ровесницу Мирабеллы.
Принцессы были слишком малы, чтобы заинтересовать Мирабеллу, но их няни восхищались ее белокурыми волосами, голубыми глазами и всей ее внешностью, представлявшей разительный контраст с внешностью других детей.
Фрейлина, сдержанная, застенчивая женщина, сказала Вильде:
– Боюсь, дворец вам сначала покажется подлинным лабиринтом. Я помню, когда я впервые здесь оказалась, он меня даже пугал.
– Он очень красивый, – сказала Вильда. – Я могу только надеяться увидеть хотя бы некоторые его сокровища, пока мы гостим в Мадриде.
– Я уверена, у вас будет такая возможность, – отвечала фрейлина, – его величество так любит маркиза, что рад видеть его у себя каждый день, если возможно. Дворец маркиза почти такой же великолепный, как этот, и он совсем близко отсюда. Так что я уверена, что мы часто будем видеть вас и эту милую девочку.
Вильда только этого и желала.
Однако скоро им сказали, что подан экипаж. До парадной лестницы они шли, как ей показалось, бесконечно долго. Вильда твердила себе, что она не должна ничего пропустить, проникнуть в красоту каждой картины, каждого предмета мебели и расписных потолков.
Они подъехали ко дворцу маркиза, который действительно находился примерно в пяти минутах езды от королевского дворца. Вильда и Мирабелла снова ехали одни.
Как и говорила фрейлина, дворец маркиза был не менее великолепен, чем королевский дворец. Вильде он показался даже еще более красивым, если такое вообще возможно. Дворец был просторным, мебель, гобелены и картины были поистине замечательны.
Когда они, наконец, оказались в своих менее пышно убранных, но очень удобных покоях, Вильде показалось, что все это ей снится.
Няня Франциски была испанка и совсем не знала английский. Вильде это дало прекрасную возможность убедиться в том, что благодаря урокам отца она не только могла понимать все, что говорили вокруг, но и сама говорила с няней и другими слугами.
Все они были в восторге и уже считали ее не иностранкой, а просто одной из них.
– Такой комплимент мне очень дорог, – сказала Вильда.
Так как все были довольны и веселы, Вильда перестала нервничать. Напряжение, в котором она находилась, общаясь с Гермионой, ослабело.
Дети играли вместе, а когда настало время ужина, Вильда обнаружила, что ужинать ей предстоит с няней-испанкой, а значит, с Гермионой она вечером не увидится.
Так как очень устала, Вильда легла рано и мирно заснула. Проснулась же она взбудораженной, потому что сразу вспомнила, что находится в Мадриде.
Она увидела короля и королеву и не только посетила королевский дворец, но, судя по ее впечатлениям, сама жила во дворце.
От няни Франциски девушка узнала, что они с Мирабеллой были предоставлены сами себе. Как только закончился завтрак и Вильда убедилась, что Гермиона не стремится увидеть дочь, она спросила, можно ли ей взять девочку в музей Прадо.
