— Ну что, будем говорить? — Эта фраза была позаимствована, кажется, из старого советского фильма о суровом следователе, грозе убийц и бандитов.
— Почему он разрезанный? — растерянно, едва шевеля губами, спросила девушка.
— А что — вы его не резали? — ехидно парировал Леня, пытаясь шокировать своей несуществующей осведомленностью.
— Нет! Нет, нет… — ошеломленно повторяла Кристина.
— Что нет? Ты же знаешь, — врал Леня наудачу, прохаживаясь по комнате, — я видел тебя и тех девок с ним прямо перед убийством. Ты хочешь доказательств? И доказывать не надо, ясно как Божий день. Да никто и не будет доказывать. Кому это надо?
— Это не мы, это не я…
— А кто, папа Карло?
— Мы только пили с ним и слушали, когда он треплется про настоящего хозяина своей фирмы.
— И все?
— Ну, где он скрывается и все такое.
— Сами захотели познакомиться или кого-то наводили?
— Нет, нам сказали. Он от одной уже не возбуждался… А утром он нас просто подвез, и мы его больше не видели.
Вдруг дверь в комнату резко распахнулась, и в комнату влетел чернявый парень из тех, что в милицейских сводках именуются лицами кавказской национальности. Он подлетел к девушке и со всего маху влепил ей такую оплеуху, что она упала со стула.
— Что ты мелешь, сучка! — заорал он с сильным восточным акцентом. — Закрой рот, не то надолго заглохнешь.
Он подскочил к девушке, по всей видимости, собираясь нанести новые удары по скорчившемуся телу. Тогда Леня решил вмешаться в процесс избиения. Он едва успел сменить на своем лице маску опытного следователя на простоватую физиономию рубахи-парня.
— Эй, друг, ну ты чего горячишься, девушка тут ни при чем. Ну, погоди, погоди… — увещевая он.
Парень мгновенно развернулся и переключился на новый объект, отчего заступник слегка попятился.
— А ты кто такой, чего ты лезешь?
— Друг, друг, спокойнее, — мило улыбаясь, Леня отступал к двери. — Давай разберемся по-хорошему?
В комнату робко постучали. Дверь приотворилась, и хрупкая старушка просунула голову в щель, с любопытством оглядывая конфликтующие стороны и девушку, еще сидящую на полу.
— Танечка, не дашь взаймы стакан риса? Ой, да у вас тут разговор…
— Иди, мамаша, потом зайдешь, — сказал кавказец, и, когда старуха скрылась, он уже тише спросил: — Чего тебе от нее надо, что ты из девки вытягивал?
— Я друга ищу, понимаешь? — лихорадочно придумывал Леня. — Друга. Он у меня деньги занял, понимаешь? Очень большие деньги.
Словосочетание «очень большие деньги», кажется, охладило пылкого молодца. Какая, к черту, драка, когда разговор зашел о деньгах.
— Чего ты от нее хотел?
— Понимаешь, я ее с другом как-то видел у себя дома, — пытался доходчиво объяснить Леня. — А потом, понимаешь, вижу, кокнули его, надо же свои деньги вернуть, а с кого? Вот я и пришел к ней, чтобы хоть адрес сказала, может, хотя бы родственники вернут по расписке. У меня ведь и расписка есть, понимаешь?
Леня достал из кармана бумажку с адресом Кристины и издалека повертел ее как бесспорное подтверждение своим словам. Кавказец тяжело задумался. Он, по всей видимости, пытался уяснить для себя непонятную ситуацию. Тем временем девушка, держась за лицо, тихо встала и нетвердой походкой, издалека огибая мужчин, пошла к двери.
— Куда? — грозно спросил горбоносый.
Кристина остановилась и, не отнимая рук от лица, сказала:
— В ванную, умыться, синяк будет.
Кавказец, молча кивнув, разрешил и, уже обращаясь к Лене, безапелляционно сказал:
— Садись.
Леня глазами буравил собеседника. Тот подпер голову рукой и тяжело задумался, перебирая рассыпавшиеся снимки. В комнате воцарилось благоговейное молчание. Кожаная куртка грозно поблескивала при свете лампы — так угрожающе блестит огнестрельное оружие.
— У него нет родственников, — мрачно заметил горец.
На что Леня деланно изумился:
— Как так?
— У него нет родственников, — повторил горец.
Леня для видимости опечалился — его лицо прямо на глазах стало грустным. Он суетливо сокрушался, в голосе его слышался театральный надрыв:
— Как же быть? Для меня это такие деньги, что даже и не знаю, что теперь делать, кого искать…
— Не надо искать, — важно заметил горец, внимательно рассматривая свои руки, покрытые такими густыми и темными волосами, что казались отдельно приставленными к телу руками негра. — Сколько он тебе должен?
— Тысячу баксов. Я весь год копил, подрабатывал, хотел технику купить. Он обещал в сентябре вернуть на двести больше. Но видишь, обманул, помер. Как ты считаешь, может, в милицию пойти?
При слове «милиция» кавказец окаменел, как ископаемое животное, но едва выдавил из себя:
— Не надо. Где ты фотки взял?
— Да друг санитаром работает в морге. На, говорит, тебе вместо твоих баксов, полюбуйся. — Леня вдохновенно врал, не зная, куда его вывезет кривая. — Год копил, а куда теперь пойдешь с этими снимками и с распиской. Эх, надо было залог брать!
Дверь приотворилась, и в комнату снова заглянула любопытная старуха.
— Ой, вы еще разговариваете, не буду вам мешать, — и скрылась.
Леонид встал и, готовясь уйти подобру-поздорову, стал застегивать куртку.
— Стой! — резко сказал кавказец. — Садись.
Леня сел, как будто ему подрубили ноги. Его собеседник угрюмо помолчал, а потом сказал категорически:
— Я покупаю у тебя расписку и фотографии. Деньги твои и так пропали. А я даю сто баксов.
— Триста, — реакция была безупречно правдоподобной, как реакция вратаря на пенальти. — Я год работал, на технику копил, я бедный студент, у меня маленькая стипендия, — снова захныкал он.
— Двести — и чтоб я тебя здесь никогда не видел и не слышал. Не то, понимаешь, можешь и это не получить, — кавказец угрожающим жестом сунул руку в карман.
— Идет, — с деланно-кислой миной согласился Леня и бросил на стол снимки.
Кавказец порвал фотографии на мелкие кусочки и бросил обрывки в тарелку с селедочными головами. Потом он деловито достал из внутреннего кармана бумажник и достал из него две зеленые бумажки и бросил их на стол. Леня сказал, торгуясь, как домохозяйка на рынке:
— Может, еще одну добавишь?
— Бери! — грозно зыркнул на него кавказец из-под лохматых бровей. Было ясно, что кривляться здесь ни к чему, лучше брать и поскорее сматывать удочки. — Искать никого не надо, если еще раз сунешься — будешь лежать рядом со своим другом на столе. Понял?
