Книга Кузнец человеческих судеб - Юлия Алейникова

Разговор сложился легко. Катю Янины вопросы не удивили и не насторожили, она с радостью болтала обо всем и обо всех. Яне оставалось лишь направлять поток ее мыслей в нужное русло. Сперва Яну смущала необходимость разговаривать по громкой связи, но на этом настоял Максимов.

– Какой смысл пересказывать мне содержание разговора, вдруг упустите что-то важное. Будет проще включить громкую связь.

Пришлось подчиниться.

– Итак… – По окончании разговора Тимофей откинулся на спинку кресла, положил на живот сцепленные в замок руки и посмотрел на потолок. – Из разговора с вашей коллегой следует… Кстати, очень наблюдательная и общительная девушка, – с неожиданной симпатией заметил он, а Яна почувствовала если не укол ревности, то нечто отдаленно похожее.

Чем это ему Катя понравилась? Он ее даже не видел. Пустая, неглубокая болтушка, презрительно скривив губы, подумала Яна, но тут же устыдилась собственного недостойного порыва и мысленно попросила у Кати прощения.

– Я сделал выводы, что оба ваши конкурента вполне способны на радикальные меры. К тому же Мостовой замещал вас во время сотрясения, это могло поселить в нем твердую уверенность в том, что если вы сойдете с дистанции, то он естественным путем унаследует должность. А она, в свою очередь, открывает ему путь дальше наверх. Человек он молодой, амбициозный и, насколько я понял, не обладает столь твердыми моральными принципами, как вы, – не замечая Яниной задумчивости, заключил Тимофей. – Но прощупать надо обоих, и его, и эту, как ее? Турову. Женщины народ мстительный, так что возможно все.

Яна смотрела на развалившегося по-хозяйски в кресле отцовского зама, приподняв вопросительно бровь, и боролась с желанием обсудить подробнее тему, кто мстительнее, женщины или мужчины. Останавливало опасение, что в случае спора и без того затянувшийся визит выйдет за рамки всех допустимых приличий. И Яна предпочла промолчать.

– С вашей работой мне более-менее все ясно, – возвращаясь в нормальное положение и устремляя на девушку безмятежный взгляд, проговорил Тимофей. – Теперь переходим к личной жизни. Друзья, поклонники, бывшие поклонники, бывшие подруги и жены поклонников, бывшие тещи, ревнивые матери, сестры, друзья и так далее по цепочке. Кто вас не любит, кому вы могли насолить?

Яна чувствовала, как заливается пурпуром. Вот догадывалась она, что ничего хорошего от этого уголовника ждать не стоит. Но на вопрос отвечать все равно придется. Она гордо выпрямилась на диване и, высокомерно взглянув на Максимова, произнесла:

– У меня не так много подруг, двоих я знаю еще со школы и одну с института. В последнее время мы редко виделись, у всех семьи, дети, работа. К тому же нам нечего делить. А поклонников у меня нет, – резко, с вызовом бросила она нахальному самодовольному… Кому? Да неважно кому. – Да, и вот еще что, – спохватилась Яна, – любовников тоже нет.

Тимофей испытал мгновенную сильную неловкость, будто бы грубо, без приглашения влез в чужую интимную жизнь. Он даже вспотел. И кто его дергал за язык? Можно ведь было задать тот же вопрос интеллигентнее, нейтральнее.

– Ясно, – торопливо проговорил он, поднимаясь. – Ну что ж. Тогда проверим ваших коллег, а потом будем думать, что делать дальше. – Фразу свою он заканчивал уже в прихожей.

Яна испытала огромное облегчение, поняв, что он не собирается копаться в подробностях ее личной жизни, не удивляется, не возмущается и вообще, кажется, воспринял ее ситуацию как должную, хотя нет, вон как глаза бегают. От жалости, наверное. Одевается сейчас и думает, ах, бедняжка, страшненькая, толстая, одинокая, никто не позарился, и даже поклонников у нее никогда не было.

А вот тут он ошибается. Были у нее поклонники. Правда, давно. Даня Строганов в школе и Ваня Гагарин в университете. Но поделиться воспоминаниями с Максимовым она не успела. Гость уже успел обуться, наскоро накинул пальто, повесил на шею шарф и теперь пятился к двери, лепеча что-то приличествующее моменту.

Дверь хлопнула. Яна задвинула засов. Она всегда на ночь задвигала засов. Замок можно вскрыть снаружи, а засов пойди отодвинь. Спокойно и надежно. А она девушка одинокая, мало ли что. Хотя красть у нее по большому счету нечего. Драгоценностей и дорогой техники нет, не будут же воры выносить стиралку с холодильником? А сбережения она хранит в банке. Прежде чем выключить в прихожей свет, девушка взглянула на себя в зеркало. Толстушка-неудачница.

Она повернулась в профиль. Ну, вообще-то не такая уж и толстушка. Скорее женщина с формами. Яна втянула живот, потом подумала и распустила волосы. Густой блестящей волной они рассыпались по плечам. Девушка тряхнула головой, встала на цыпочки. Хм. Потом поднатужилась и попыталась изобразить «женщину-вамп». Прищурила глаза, приподняла брови, надула губы.

– Начальник отдела продаж, кандидат экономических наук Яна Викторовна Сорокина, – насмешливо произнесла она, опускаясь на пятки. Потом выключила свет и, прижав руку к тянущему шву, отправилась на диван отлеживаться.

Тимофей ехал домой и размышлял, как именно прощупать Яниных коллег. Внедрение в коллектив своего человека – дело хлопотное и не быстрое. Но как крайняя мера может быть и рассмотрено, если, конечно, Курышев пойдет на такие затраты. Но для начала хотелось бы обойтись малыми затратами. Энергетическими в том числе. Во-первых, очевидно, что и Мостовой, и Турова должны иметь сообщников. Не сами же они на Яну нападали. Ножевое ранение ей абсолютно точно нанес неизвестный мужчина. Она даже помнит, как он выглядел. Полиция, кстати говоря, по этому делу даже не чешется, сердито подумал Тимофей. Так. Значит, надо проследить, навести справки, подставить нужного человека. Это он может сделать и без Курышева. И Тимофей полез за телефоном.

Никита Мостовой уже полчаса поедал взглядом заветную дверь с надписью «Начальник отдела». На его покатом высоком лбу, окруженном жиденькими рыжеватыми прядями, пролегли морщины. Заботы снедали Никиту Дмитриевича.

Вот уже месяц как решился вопрос с назначением Сорокиной, и почти весь этот месяц она не вылезает с больничного. Казалось бы, что может быть естественнее назначения на должность другого, более ответственного и здорового сотрудника? И кандидатура этого самого сотрудника буквально взывает к справедливости. Никита уже месяц замещает эту корову, а дело ни с места.

Да он просто обязан сидеть в вожделенном кабинете на законных основаниях, и сидел бы, если бы не смерть Рогутского. Вот за что ему так не везет? – плаксиво вопросил небеса Никита Дмитриевич и злобно пнул под столом корзину для бумаг. Как бы он ни страдал, привлекать внимание коллег было вовсе ни к чему. Надо было разрабатывать тактику и стратегию. Тактику подкопа и стратегию подставы.