– Вы в высшей степени любезный и хорошо воспитанный говнюк.
– Не надо так ожесточаться, мадам Лемпицка, вам стоит сначала хорошенько подумать. И не спешите с ответом. А если, несмотря на ваш хороший опыт в торговых отношениях с нами, у вас все же есть какие-то сомнения, обдумайте, что мы предлагаем вам на этот раз. Если вы приобретете даже мельчайшую частичку того будущего, в котором вас больше не будет, ложечку того будущего, что наступит после вашей смерти, кусочек времени после завершения вашей жизни, считайте, что это ваш крупный выигрыш. Неужели ради такой уникальной возможности не стоит попытаться и кое-чем пожертвовать?
– А кого надо будет… при условии, что я решусь?..
– Выбирайте сами. Однако, дорогая госпожа Лемпицка, не так уж трудно догадаться, кого человеку хочется устранить до своей собственной смерти, раз уж ему придется умирать. Есть кто-нибудь, кого вы ненавидите, кто-нибудь, кто вызывает вашу ревность?
– Не знаю. Такого человека я не знаю. Правда, я чувствую, что он существует.
– Ну что ж, проверьте и, если убедитесь, что это действительно так, сделайте то, о чем я говорил. Но имейте в виду, вы должны обеспечить мое присутствие на месте события в тот момент, когда оно произойдет. Я должен засвидетельствовать, что вы действительно убили этого человека. Таково одно из условий сделки.
Слушая все это, Лемпицка думает совсем о другом. Она шепчет самой себе: «Ненавижу свою пиз..!» После возвращения из Египта Лемпицка два раза говорила с Эрлангеном по телефону, но после этого ей больше не удавалось связаться с ним ни по мобильному, ни в банке. Ей всегда отвечали, что он или «представляет отчет», или находится «на совещании совета директоров». В нерабочее время его мобильный всегда был выключен.
«Да есть ли у него собственная подушка? Интересно, на скольких подушках он спит?» – думает она об Эрлангене, покидая «храм», где продается будущее, и, взбешенная, направляется в банк «Plusquam city».
– Господина Эрлангена сейчас нет в банке, а позже он будет на совещании совета директоров.
Лемпицка понимает, что новая попытка связаться с господином Эрлангеном через его секретаршу окажется столь же безуспешной, и требует, чтобы ей открыли ее сейф.
Лемпицка в обществе одной из служащих банка, ухоженной мулатки, сидит в салоне с розовыми кожаными креслами и слушает музыку Белы Бартока. С каждым тактом невыносимой музыки в Лемпицкой растет ярость. Как только закругленная серебряная дверь впускает ее в хранилище ценностей, она вынимает из своей сейфовой ячейки повышенной надежности «магнум», бросает в сумку, в сейфе остается платок. Почти бегом Лемпицка покидает банк. Попутно она звонит по телефону своему «торговцу будущим» и предлагает вместе проникнуть на виллу с садом и озером, где живет Эрланген.
Лемпицка и Клозевиц останавливаются перед входом. Осень. В озеро, лист за листом, облетает весь лес. Дверь заперта. Ключа у Лемпицкой нет, и Клозевиц с помощью своей стальной визитной карточки осторожно вскрывает дверь. В первый момент кажется, что в доме никого, но тут же с верхнего этажа доносится женский голос. Незнакомка, думая, что домой вернулся хозяин, кричит из спальни:
– Darling, here I am![2]– и выходит на лестничную площадку, полуголая, в сапогах до самой пиз…
Алекса Клозевиц едва успевает понять, что его ожидания исполнились, едва успевает почувствовать запах «Poison» и узнать в особе на лестничной площадке председателя совета директоров банка «Plusquam city» Ливию Хехт, как Лемпицка убивает ее тремя выстрелами из «магнума». В тот момент, когда она стреляет, в ее глазах стоят три стеклянные слезы ревности и гнева.
И тут Алекса Клозевиц, почувствовав, что в дом проникает запах «Dolce&Gabbana», быстро прячется за портьерой у входа, а в холле появляется Эрланген. Возвращаясь домой, он услышал выстрелы, обнаружил вскрытую дверь и вытащил из кармана «магнум».
Он кричит:
– Лемпицка, брось оружие!
Но Лемпицка в бешенстве направляет на него свой «магнум», и они одновременно стреляют друг в друга.
Мадам Маркезина Андросович-Лемпицка падает на месте замертво, на Эрлангене ни единой царапины: в револьвере Лемпицкой не оказалось седьмого патрона.
Алексе Клозевицу теперь нужно быстро придумать, как незаметно выбраться из дома, несмотря на то что он находится в двух шагах от Эрлангена. Эрланген хладнокровно берет свой мобильный телефон «Sony Ericsson» и звонит в полицию. Тут Клозевиц замечает, что «умный лак» на голубых ногтях мадам Лемпицкой меняет цвет сначала на абрикосовый, а потом на желтый, зеленый и, наконец, красный, в то время как слезы ревности на ее щеках превращаются в стеклянные шарики. Он спрашивает себя: какого цвета смерть? Выходит из своего укрытия и со спины приближается к Эрлангену, говоря:
– Ради всего святого, что здесь происходит?
– Какого черта? Кто вы такой? – спрашивает его хозяин.
– Прохожий. Я услышал выстрелы, увидел распахнутую дверь и вошел узнать, не нужна ли вам помощь. А теперь я стал и вашим свидетелем, да к тому же могу подтвердить ваше алиби. Готов свидетельствовать, что вы стреляли в целях самозащиты. Ну, мне пора. Вот вам номер моего телефона. Обращайтесь без стеснения. Меня зовут Эрвин.
И Клозевиц, продиктовав номер 0389–430–23066 в мобильный телефон господина Эрлангена, торопливо удаляется, в то время как вдали слышен звук сирены полицейского автомобиля.
IV. Приговоры
Пока шел судебный процесс над Морисом Эрлангеном за убийство мадам Маркезины Андросович-Лемпицкой, адвокат ее сестры Софии Андросович и представитель покойного оперного певца Матеуса Дистели выдвинули еще одно обвинение. Против Александра Клозевица и его торгового предприятия «Symptom House» в связи с присвоением незаконно полученной прибыли от торговли снами в сделках, заключенных с Дистели и Лемпицкой.
Суд вынес приговоры по двум отдельным делам.
• Морис Эрланген осуждается на каторжные работы за то, что при убийстве Лемпицкой превысил меру необходимой самообороны.
• Суд установил факт незаконного получения прибыли в результате коммерческой деятельности А. Клозевица, так как покупателю, покойной госпоже Лемпицкой, не был поставлен товар, несмотря на то что она выполнила все свои обязательства по отношению к продавцу. Приговор основывается на заявлении самого обвиняемого Александра Клозевица, которое гласит:
«Несмотря на то что госпожа Маркезина Лемпицка своевременно выполнила все свои обязательства перед „Symptom House“, посмертная часть ее сна не могла быть ей поставлена в срок, так как Маркезина была убита еще до того, как товар прибыл к ней. Заявляю о своей готовности компенсировать прибыль наследникам в случае, если будет установлено, что она получена незаконно, несмотря на то что своей вины здесь я признать не могу, так как налицо обстоятельства „высшей силы“».
