Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
1. Не стоит полностью отвергать идею евроатлантической интеграции Украины, в том числе и потому, что она является основой нынешнего официального внешнеполитического курса Украины. Гораздо более гибким подходом может быть внедрение тезиса, что СЕЙЧАС НЕ ПРИШЛО ВРЕМЯ вступать в НАТО, СЕЙЧАС УКРАИНЕ НЕОБХОДИМО СТРОИТЬ АРМИЮ И БЕЗОПАСНОСТЬ ДЛЯ СЕБЯ КАК ДЛЯ ВНЕБЛОКОВОГО ГОСУДАРСТВА. Тогда в будущем для развитой и крепкой Украины, развивающей взаимовыгодное сотрудничество и с государствами Североатлантического альянса, и с Российской Федерацией, выбор будет более понятен. То есть не надо стучаться в дверь НАТО в качестве слабого, если и реализовывать эту идею, то НА ПРАВАХ РАВНОГО.
2. Сегодня говорить о вступлении ПРОСТО НЕРЕАЛЬНО, так как НАРОД НЕ ЖЕЛАЕТ ЭТОГО. Только пятая часть населения Украины готова к присоединению Украины к НАТО и полному членству в военно-политическом блоке. Если мы толкуем о развитии демократии в Украине, то разве не будет преступлением против украинского народа и против самой идеи демократии силой загонять его в натовское ярмо? И если есть необходимость проверить желание народа, можно провести ВСЕУКРАИНСКИЙ РЕФЕРЕНДУМ. Тогда все встанет на свои места, а идея вступления в НАТО умрет навсегда. Ведь именно Украина рассматривается как форпост НАТО, бастион, который должен будет выполнять функцию заслона Североатлантического альянса с востока и юго-востока. Самое удивительное то, что нам предлагают строить оборону против наших экономических партнеров – ведь Украина имеет наибольшие торговые обороты вовсе не с государствами НАТО, а с Россией. Если на Западе Украину не ждут, то ее продукцию и технологии с готовностью приобретают Россия, Беларусь, Туркменистан, Казахстан, Иран, Пакистан, Китай».
После прочтения Алексей Сергеевич тоже удовлетворенно откинулся назад, на секунду уставившись куда-то вдаль, в черноту ночи. Он молчал, молчала и Алина Константиновна, вероятно, ожидая его признания хотя бы своих способностей талантливого политтехнолога. О, он скажет ей замечательные слова о невероятном политическом чутье и чувстве своего шефа и, может, еще что-нибудь хорошее. Но за красивым фасадом его слов все равно останется непонимание сути ее устремлений и, главное, чудовищного противоречия ее женской раздвоенности, разделения на чрезвычайно компетентного специалиста и совершенно нереализованную, недовоплощенную женщину. И в этот момент Алексея Сергеевича вдруг охватила совершенно неуместная мысль о том, как странно, что на судьбу целой Украины сейчас пытаются влиять двое граждан России. Офицер спецслужб, волей судьбы украинец, которого весьма ловко использует система. И женщина, которая не разобралась даже в своей отдельно взятой семье. И таких мелких вспомогательных групп сейчас по Украине десятки. А может быть, сотни – точно он не знает. Имеют ли они моральное право перекраивать контуры этого государства под себя, для собственного удобства?! Неважно… Историю всегда творят конкретные люди! И он, в конце концов, горд личной причастностью к этому. Но этот штрих к ситуации, пожалуй, символичен или, по меньшей мере, отражает суть игры, затеянной сильными мира сего. Такая странная, неожиданная мысль уютного киевского вечера!
Вероятно, Алина Константиновна уловила призрачность собственного восприятия в глазах своего собеседника. А может быть, просто устала от длительного умственного напряжения. Но только внезапно она предложила выпить за первое совместно реализованное дело.
– Алина, но ведь и ты, и я за рулем, – немало удивившись, Алексей Сергеевич пытался слабо протестовать. Она же артистично уронила свою изящную ручку ему на запястье и уверенно выдала:
– Тут можно – мы же в Киеве, а не в Москве. Тут мы хозяева. Если будет необходимо, мой шеф всю столичную ГАИ построит на Крещатике…
Артеменко обожгло прикосновение, как будто в том месте на его коже затушили сигарету. Алексей Сергеевич невольно бросил короткий, беглый взгляд на ее руку: теперь, под другим углом лак на ее остро заточенных ноготках казался более ярким, с отчетливым перламутровым оттенком. Она и сама была таким же хамелеоном, как и ее лак. Постоянно маскирующимся под местность. Она была и влекущей, и отталкивающей одновременно, и впервые Алексей Сергеевич улавливал такой феномен в женщинах. За кажущейся слабостью пола угадывалось коварство и безграничная сила опасного человека. Но как же ей нравилось принадлежать к клану сильных! Ее это так заводило, как будто компенсировало все остальные желания. У Алексея Сергеевича отвисла челюсть, когда она заказала себе изрядную порцию текилы, весьма популярной в среде киевской богемы. Он позволил себе сухого вина, половину которого оставил в бокале.
– Что ж, завтра в восемь утра ты у нас – Иван Алексеевич приезжает рано, и я по опыту работы с ним знаю, что это лучшее время для аудиенции.
Эту фразу она бросила ему на прощание с видом непринужденной ленивой небрежности. Так прощается львица, уходя на охоту. Прижалась щекой к его начавшей зарастать вечерней щетиной скуле, и он опять ощутил, как царственное женское обаяние возмутительно проникает в него, производя переворот в бессознательном. Когда она исполнила этот сомнительный жест – симбиоз нежности и дружеской фамильярности, – а затем, сев в свой необузданно скоростной БМВ, умчалась со всей стремительностью, у Алексея Сергеевича сжалось сердце от смутной вины за ее рваную, как клочья бумаги, жизнь. Хотя, конечно, он знал, что ни в чем не виноват.
Алексей Сергеевич внезапно вспомнил, что когда-то в детстве он из жалости притащил домой маленького, слепого на один глаз, котенка. Отец посмотрел на него косо и сурово, но промолчал. Мать же не возражала, когда он устроил животному примитивное жилище в кладовке. Весь следующий день он не отходил от котенка, и животное тянулось к мальчику изо всех сил, как будто он стал единственной нитью к выживанию в этом мире, перед которым он испытывал неуемный страх. Искалеченное существо вызывало у него жгучую смесь искренней жалости и невротического тщеславия мнимого спасителя. Еще через день любовь к котенку стала остывать, у самого же животного, напротив, выросла до фантастических форм, превратившись в уродливый фанатизм. И уже к вечеру третьего дня маленький Леша твердо решил избавиться от навязчивого, неприятно назойливого друга. Но тут уже вмешалась мама, сказав фразу, врезавшуюся на всю жизнь: «Запомни, Леша, мы всегда будем в ответе за тех, кого приручили». Мама помогла ему пристроить котенка на школьный двор неподалеку, туда, где обитало какое-то кошачье семейство. Но слепого котенка он не забыл…
Степенно садясь в машину, Алексей Сергеевич бросил прощальный взгляд на Днепр – сияние черной воды, покрывшейся от ночного ветерка мелкой рябью, в лунном свете было божественным, естественным и совершенным. Вот она, вековая сила, надменная и неподражаемая энергия вечно текущей в своем неразгаданном ритме реки. И ночная тишь величественно спокойного русла показалась ему насмешкой над тем вздором, мелким абсурдом, которым были заняты они, люди…
3
С утра, как это всегда бывает, восприятие картины мира у Алексея Сергеевича полностью изменилось; опять вернулись оттенки вечной суеты, неистребимой торопливости и толкотни.
В начале девятого утра в приемной Ивана Алексеевича уже было несколько солидных мужчин в дорогих костюмах. Они походили на нахохлившихся птиц, а хмурые, скульптурно напыщенные лица и пухлые папки в руках придавали посетителям невиданную важность. Если они решают судьбы мира, то им, верно, позволено оставаться столь картинно надменными… Но невозмутимая и пластичная с утра, перемещающаяся в коридорах власти плавающей походкой примадонны Алина Константиновна быстро убедила его в том, что выдающиеся мужи в ранней приемной – всего лишь необходимая для общего дела декорация. Она, кажется, имела в приемной неоспоримый приоритет. Потому вошли они тотчас после того, как из кабинета в темпе спринтера выскочил маленького роста человечек со всем набором бросающихся в глаза недостатков стареющего управленца – тучный, лысый, с потным, одутловатым, покрасневшим от неприятного утреннего напряжения лицом. Перед заходом в приемную Алина Константиновна вручила Артеменко серую папку с распечатанным экземпляром уже оформленной вчерашней работы. На ее ухоженное лицо была аккуратно навешена рекламная улыбка, за которой стояла непроницаемая завеса ее плотно закрывшейся души.
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
