Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
Хотя Ливия Друзилла ушла из жизни довольно тихо, она в течение жизни была настолько близка к смерти, что, казалось, шагала с нею, взявшись за руки. Ее имя всякий раз всплывает в связи с гибелью целой плеяды наследников и даже самого Октавиана Августа. Кстати, следует заметить, что ее сын император Тиберий, которого терпеливая «мать отечества» готовила к высшей власти в течение четырех десятков лет, даже не появился на похоронах. Он ненавидел ее и боялся, стараясь даже не встречаться с ней в течение нескольких предшествующих смерти Ливии лет.
Агриппина Младшая продемонстрировала в своей чудовищной смерти истинное величие женщины, способной убивать, любить и… умереть красиво, с неземным жестом вечного призрака. Ее противостояние с сыном Нероном, набравшим силы и ставшим самостоятельным, завершилось решением императора погубить свою властную мать. Но попытка инсценировать ее гибель во время представления морского боя завершилась позорным обличительным провалом – тяжелый потолок над кроватью Агриппины должен был упасть на нее и раздавить, а корабль матери римского императора – затоплен. Однако потолок оборвался не сразу, и Агриппина, будучи прекрасной пловчихой, добралась тайно до берега. Она уже прекрасно понимала, что спасения не будет, поэтому сумела психологически хорошо подготовиться к смерти. Когда появились присланные сыном убийцы, мужественная женщина разыграла театрализованную сцену ухода – последнее, что она могла себе позволить. Невозмутимая и бесстрашная, она осталась для самого Нерона неприступным сфинксом, величие взора которого выдержали века.
Смерть Жанны д'Арк на костре инквизиции также способствовала превращению ее в мученицу – символ бесконечности и святости женщины, вступившей на путь борьбы с мужским миром. Убийство девушки подчеркнуло ее божественный образ, усилило восприятие неспособности приземленных современников понять величие и гигантский размах принимаемой на себя миссии. Даже гипотетически сложно представить себе возвращение Жанны д'Арк в крестьянскую общину. Еще сложнее вообразить перерождение вчерашней крестьянки – она явно не годилась для касты хозяев жизни. Исключение могло бы быть, если бы девушка сумела вернуться к традиционной роли и стать женой, скажем, кого-нибудь из вассалов короля. Но ее миссия с мужским оттенком, ее бесповоротное соперничество с мужчинами и безграничная воинственность не позволяли совершить такую трансформацию. В результате судьба оказалась предрешенной: воительнице «предписывалось» погибнуть на поле брани или от рук не знающих страха палачей. Но костер возвысил ее до высот ангела, таинственно и с укоризной взирающего на неблагодарный мир. Именно в таком виде образ Жанны д'Арк приобретает особый блеск, схожий со звездным.
Смерть-загадка не только придала пикантности таким именам, как Айседора Дункан и Мэрилин Монро, но и создала эффект тайны. Неожиданность и картинность их ухода стала неразрывной ассоциацией с этими женскими именами. Айседора всю жизнь как бы ходила по краю пропасти, поэтому ее шикарный шарф, вызвавший удушье после того, как один его конец зацепился за колесо автомобиля, символизирует и неслыханное позерство, и всегда рискованную игру женщины, которую многие считали богиней. Смерть Мэрилин Монро – еще более загадочна и своей тайной приковывала внимание многих сотен тысяч людей. Две любимые публикой фигуры, хотя и не выступали авторами сценария собственной смерти, вели такой экстравагантный образ жизни, что именно неординарный уход в мир иной кажется теперь естественным для них.
Хотя Мария Склодовская-Кюри прожила довольно долгую плодотворную жизнь, тот факт, что ее смерть напрямую связана с радием, открытым и выделенным ею веществом, подчеркивает монументальность самой первооткрывательницы. Смерть окрыляет ее, придавая всей жизни ученой сакральный и даже таинственный смысл.
Марина Цветаева взрывным для общества самоубийством укрепила общественное мнение в своей изломанности, нестандартности своей исковерканной и противоречивой жизни. Смерть поэтессы, среди прочего, послужила мощным стимулом для запоминания ее образа. Заслуживает внимания придуманная ею задолго до смерти эпитафия. Вместо «Здесь лежит» она сказала: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». Может быть, «хотела бы лежать, но не лежит». А, скажем, парит над живыми… В любом случае, она хотела, чтобы все, даже смерть, отличалось от привычного, избитого и понятного. Хотела, чтобы все у нее было не так, как у всех, чтобы было наоборот. А такое не может не запомниться.
Даже смерть Екатерины Второй дает повод говорить, что способ и контекст ухода из жизни являются неким продолжением жизненной позиции, деформации личности стареющей царицы в сторону инфантильности и безнадежного угасания духовной силы. В этом смысле тихие непредвзятые уходы Елены Блаватской, Коко Шанель, Агаты Кристи также являются продолжением их умиротворенности и спокойной сосредоточенности, тихими уходами в свои дома после успешно выполненного дела, реализации своей миссии…
Весьма интересным может оказаться и тот факт, что именно смерть таинственным образом разделяет выдающихся женщин на две условные группы, отличающиеся принципиальным подходом к своей миссии. Первую составляют женщины, для которых в жизни первостепенное значение имела эксплуатация своего очарования и сексуальности в достижении тех или иных формальных успехов. Причем ставки на магические чары такие женщины делали в течение всей жизни. Создается впечатление, что их уход из жизни напрямую связан с тем, что жизненные силы Инь иссякали, оставляя их беспомощными и бессильными в мужском мире.
Ставки на свою женскую силу в жизни сделали такие известные личности, как Клеопатра, Агриппина, маркиза де Помпадур, Мэрилин Монро, Айседора Дункан. Все они умерли довольно молодыми. Казалось бы, никакой прямой связи нет, судьбу этих женщин решили не зависящие от них обстоятельства, войны, трагические случайности, болезни. Но эти обстоятельства оказывались лишь следствием той или иной жизненной линии. Клеопатра объективно могла бы соблазнить Октавиана, пришедшего в Египет за головой своего соперника Марка Антония, и договориться с ним о правлении в своей стране. Агриппина фактически подошла к финалу своей жизни, когда осознала, что ее женские чары не действуют, оставляя безразличными Сенеку и сына Нерона. Всесильная маркиза де Помпадур слегла тогда, когда почувствовала «вторичность» своей роли при дворе Людовика и поняла, что король способен легко обойтись без нее. Отдав монарху всю свою энергию, она не сумела проглотить свою «ненужность», потерю привлекательности и женственных сил, потому позволила болезни съесть себя без всякого сожаления о потускневших красках жизни. Мэрилин Монро трагически умерла в расцвете сил, но ее смерть также не будет казаться столь необычной, если учесть, что актриса не находила себя, металась в истериках и депрессиях, пыталась лечиться у сомнительных людей и принимать не внушающие доверия дозы медицинских препаратов. Она плавно приближалась к возрасту, который ею самой расценивался как критический с точки зрения привлекательности; она патологически боялась того момента, когда не сможет очаровывать толпу, а ведь она жила именно этим. Сходна судьба и Айседоры Дункан, которая отдавалась безудержной любви и эмоциям, с нею связанным. Некогда великая танцовщица так и не оправилась после ухода от нее Есенина; теперь ее уже не так манили идеи распространения босоногого танца. Хотя она и до своей трагической смерти «крутила» романы с мужчинами, это была уже не та Айседора; она казалась усталой одинокой женщиной, так и не нашедшей пристанища, не реализовавшейся в материнстве, неудовлетворенной жизнью. Она пыталась компенсировать все это фейерверками и скандальными выходками, поддерживать свое имя на слуху, но ее дух, кажется обрадовался освобождению, потому что находиться на земле уже было для нее бесполезно и даже нелогично. Ведь она не могла и не хотела меняться сообразно новым обстоятельствам и своему возрасту.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
