– А это мы еще посмотрим, – заявила мистрис Эшли. – Он ведь, кажется, служит Дадли?
Сверкнув на меня глазами, она удалилась. Я благодарно поклонился Сесилу. Должно быть, он понимал, что меня послал Роберт, и пытался облегчить мне выполнение первого поручения. При этом секретарь избегал встречаться со мной взглядом, намеренно замедлял шаг и оказывался позади нас, вводя меня в немалое замешательство. Столь же непонятно было поведение человека в черном по имени Уолсингем. Он двигался с бесшумной кошачьей грацией, сохраняя на длинном лице образцовую невозмутимость.
Меня окружали бдительные защитники принцессы, я почти чувствовал, как они сверлят взглядами мою спину. Вторая спутница Елизаветы оставалась единственной, чьего лица я пока не рассмотрел, хотя, полагаю, и у нее были причины не желать моего присутствия: эта мысль пришла мне в голову, когда я мельком увидел ее темные дерзкие глаза, блеснувшие на меня из-под капюшона.
Елизавета прервала ход моих размышлений:
– Я сказала, иди со мной, оруженосец, а не наступай мне на пятки.
Я поспешил нагнать ее. Она быстро и негромко заговорила:
– У нас мало времени до того, как мы войдем в зал. Я должна знать истинную причину отсутствия Робина.
– Робина, ваше высочество? – переспросил я, опешив.
– Быть может, ты служишь другому лорду Роберту? – Она коротко усмехнулась. – Срочное дело, подумать только. Я-то полагала, только тюрьма могла помешать ему быть в Уайтхолле этой ночью.
Она посерьезнела.
– Так где же он? Ему прекрасно известно, как я рисковала, прибыв сюда.
– Я… – Мой язык прилип к гортани и отказывался повиноваться. – Я… Я не могу сказать, ваше высочество.
– То есть ты не знаешь. – Она свернула в галерею.
Я ускорил шаг.
– Он не сказал мне. Но он просил передать вам это.
Я торопливо полез в карман, спеша унять ее гнев и совершенно забыв об указании Роберта отдать перстень без свидетелей. Она быстро протянула руку и схватила меня за запястье:
– Да чтоб тебя, ты и впрямь совсем новичок при дворе. Не здесь! Что это? Опиши.
– Перстень, ваше высочество, серебряный, с ониксом. Мой господин снял его с пальца.
Она замедлила шаг и почти остановилась. Даже в тускло освещенном коридоре было видно, как кровь хлынула к ее щекам. Королевской маски на секунду не стало, и под ней обнаружилась румяная от удовольствия девушка. Взволнованный такой разительной переменой, я решительно продолжил исполнять порученное:
– Лорд Роберт сказал, ваше высочество поймет и вскоре он сможет устроить вам встречу наедине и получит обещанное.
Эти слова встретили гробовое молчание. К моему ужасу, она вся словно заледенела. Остановившись, она смерила меня таким взглядом, словно ростом я был на голову ниже ее:
– Можешь сказать своему господину, что я все прекрасно поняла. Как обычно, он возомнил о себе невесть что и позабыл, кто я такая.
Я застыл. Впереди звучали музыка и голоса, мы приближались к залу.
– Миледи, – наконец выдавил я, – боюсь, милорд настаивал на том, чтобы вы приняли знак его верности.
– Он настаивал! – пронзительно взвизгнула она.
Остановившись, принцесса понизила голос до звенящего шепота:
– Я никогда не дам себя уговорить – будь то твой господин или любой другой мужчина. Скажи Роберту, что он заходит слишком далеко. Слишком далеко, Богом клянусь.
Елизавета демонстративно отвернулась, и тут же, бесцеремонно оттолкнув меня, возле принцессы очутилась мистрис Эшли, готовая принять ее плащ.
Было очевидно, что разговор окончен. Я отступил, и мимо прошествовала спутница Елизаветы, откинувшая наконец свой капюшон. Она была юна и миловидна, с живыми чертами лица и лукавым блеском в глазах. Девушка быстро улыбнулась мне, и я недовольно отвел взгляд: мне вдруг показалось, что сцена моего унижения доставила ей удовольствие.
Оглядевшись, я обнаружил, что Уолсингем куда-то исчез. Сесил с поклоном произнес:
– Ваше высочество, мастер Уолсингем просил извинить его: неотложное дело. С вашего позволения, я отведу Уриана на псарню.
Он поцеловал ее протянутую руку и повернулся, чтобы уйти, но Елизавета удержала его.
– Сесил, – сказала она, – я должна сделать это ради Эдуарда. Пусть не думают, будто я собираюсь трястись от страха в своем доме и ждать их приглашений.
В ответ он грустно улыбнулся:
– Я знаю. Я лишь смею надеяться, что вы не навредите себе.
С этими словами он удалился, ведя с собой собаку.
На пороге зала обе спутницы принцессы заняли места по бокам от нее. Гордо выпрямившись и царственно подняв подбородок, она спускалась по ступеням – в этот момент она показалась мне необычно маленькой и уязвимой. Елизавета вступила в зал, и музыка на галерее захлебнулась, струны издали протяжный нестройный звук и смолкли. Повисло молчание, такое глубокое, что я мог хорошо слышать ее шаги по расписанному полу. Медленно продвигаясь в тени, я сумел прошмыгнуть в двери и смешаться с толпой. Теперь я мог видеть, как через строй кланяющихся придворных навстречу принцессе шагает герцог.
– Милорд Нортумберленд, какая честь, – произнесла Елизавета.
Герцог поклонился и приник бородкой к руке принцессы, не отводя глаз от ее лица:
– Это прежде всего честь для меня, ваше высочество. Я счастлив приветствовать вас во дворце.
– Неужели? – Она одарила его чарующей широкой улыбкой. – А я, признаться, думала, вы бесконечно станете отказывать мне в удовольствии быть принятой при дворе. Как давно моя сестра Мария была здесь с визитом? Четыре месяца назад? Пять? И за все это время я не получила от вас ни одного приглашения.
– Ах, вы же понимаете, я выжидал подходящего момента. – Герцог выпрямился и теперь на голову возвышался над принцессой. – Вам известно, что его величество был болен.
– Разумеется, известно. Однако теперь Эдуард на пути к полному выздоровлению, не правда ли?
– Это так, и он спрашивал о вас несколько раз. Вы, конечно же, получали его письма?
– Да, письма… Я получала… Ваши слова – большое облегчение.
Я заметил, что она смягчилась и даже кокетливо вскинула подбородок, позволив герцогу взять ее под руку и сопроводить в зал. Среди ослепительного сияния огней и блеска зеркал, среди цветного атласа и вычурных драгоценностей, в толпе отвешивающих поклоны разодетых придворных она казалась алебастровой статуей. Озноб пробежал по моей спине. Я словно увидел все происходящее другими глазами: моему мысленному взору предстало прибежище вероломства и лжи, населенное откормленными хищниками, которые окружили принцессу, словно добычу.
Все-таки не стоит чересчур увлекаться старомодными идеями рыцарства, почерпнутыми в детстве из сказок. При всей внешней хрупкости, Елизавета Тюдор не была беспомощной козочкой. Она дышала воздухом, отравленным интригами, с момента своего рождения. Если кто и владел в совершенстве искусством выживания при дворе, то только она. Вместо того чтобы переживать за нее, мне следовало позаботиться о себе. Я все еще не передал перстень, а Роберт ясно дал понять, что он сделает со мной в случае неудачи. Я присмотрелся к другим слугам: словно облаченные в ливреи тени, они следовали за господами, держа наготове кубки и салфетки. Если найти способ стать незаметным, можно еще раз приблизиться к ней.
