Если же говорят об идеале государственного устройства, то он никак не советский. Г. Зюганов хвалит разделение властей: «В идеале идея вряд ли может быть оспорена». Как же так? Как раз в идеале-то и может быть оспорена, ибо исключает и державность, и соборность, и советскую власть. Может быть, идеалы еще не определены? Тогда результаты выборов закономерны, и надо бы определить образ желаемого будущего до следующих испытаний.
Вульгарное обвинение («в КПРФ номенклатура, которую более ловкие оттерли от кормушки») скрывает тяжкое и тоскливое подозрение: а не второй ли это виток горбачевщины, загодя заложенный «архитекторами» в сопротивление народа? Ясно, насколько разрушительно для образа КПРФ это подозрение, ведь к Горбачеву подавляющее большинство советских людей относится с омерзением. Но что делается, чтобы это подозрение снять? Я бы сказал, ничего не делается — делается вид, что его не существует.
Говорилось о том, что в верхушке КПРФ много ключевых фигур из бригады Горбачева, причем они не объяснились с народом, не дали анализа своего участия. Сейчас вместо А.И. Лукьянова в президиумах сидит Н.И. Рыжков — прекрасный, симпатичный человек. Но ведь хребет советскому хозяйству ломало правительство под его руководством. Как-то избирателям это объяснить надо.
И все же главное — не в фигурах, а в идеях. Все понимают, что дело непростое, у всех нас много горбачевской сладенькой дряни в голове засело. Надо ее вычищать, а это нам непривычно. Идеологи КПРФ в этом отстают от массы. Горбачев и его братия в идейном плане полностью отвергли марксизм-ленинизм, все его главные положения. Они заменили их идеями-ловушками, идеями-вирусами (это даже не идеология, а именно мышеловка).
Очень упрощая, я бы сказал, что марксизм дал русским коммунистам теорию эксплуатации человека человеком и идею возможности преодоления отчуждения между людьми (утопию возврата к братству, к коммуне) через преодоление частной собственности, а также идею всеобщего освобождения трудящихся — в противовес будущим вариантам национал-социализма. А Ленин дал новую, обогащенную идеями русского анархизма теорию государства, восстановил в правах фигуру крестьянина как союзника рабочего и дал понимание современного мира — империализма, с глобализацией процессов, преодолением свободного рынка и господством финансового капитала. Сталин, еще совершенно не оцененный как теоретик, предвосхитил современное понимание огромных возможностей традиционного общества — «индустриализации не по-западному». Современная мысль идет дальше, включает проблему ресурсов и экологической катастрофы, а также нарастающий конфликт Север — Юг. Все это Горбачев «не приемлет». А КПРФ?
Зюганов говорит, что из марксизма-ленинизма КПРФ отвергла учение о революции. На вопрос, что же еще «отвергла», ответа никогда не было. А людям кажется, что очень многое, причем без всякой причины и объяснения.
Отвергнуто понятие о частной собственности как основы отчуждения и эксплуатации. Отвергнут классовый подход — но не путем его развития и преодоления, а через возврат к утопической картине межклассового согласия. Зюганов дает такую формулу (и даже выносит ее в эпиграф главы своей книги, то есть считает очень важной): «Воссоединив «красный» идеал социальной справедливости… и «белый» идеал национально осмысленной государственности… Россия обретет наконец вожделенное общественное, межсословное, межклассовое согласие». Что здесь осталось от марксизма-ленинизма?
Как можно достичь не компромисса, а прямо воссоединения красного и белого идеалов, если понятие о справедливости у труда и у капитала противоположны (да и были разве когда-то эти идеалы уже соединены)? В истории была одна попытка их соединить — через национал-социализм (социализм для одной нации путем завоевания других и превращения их в пролетариев), но он не совместим ни с красным, ни с белым идеалом.
А что же стоит за «национально осмысленной государственностью»? Отход не только от советского интернационализма, но уже и от той основы, на которой выросла Россия. Во-первых, важно положение Зюганова о том, что СССР распался в силу внутренних причин, был изначально нежизнеспособен, — ведь это и есть важнейшее положение всей программы «архитекторов перестройки». Читаем у Зюганова: «Держава распалась потому, что были преданы забвению многовековые корни… всенародного единства». Это — об СССР, а не о феврале 1917 г.
В чем же экономическая причина «распада» СССР, по мнению Зюганова? Вот в чем: «Создание некогда мощного союзного народнохозяйственного комплекса и как его прямое следствие подъем экономик национальных окраин, во многом происшедший за счет центра, не только не укрепил интернационализм, но, наоборот, подорвал его основы, привел… к развалу СССР, отделению от него «союзных республик».
Само употребление слов «союзные республики» в кавычках, видимо, означает, что СССР рассматривается как химера, что союза на деле не было.
Здесь, конечно, историческая неточность: никакого «отделения от СССР республик», за исключением прибалтийских, которые никак себя «национальными окраинами» не считали, и в помине не было. СССР разваливали из центра. Но важнее сама мысль, согласно которой подъем экономики национальных окраин привел к развалу СССР, что СССР погубил мощный союзный народнохозяйственный комплекс.
Эта мысль, повторяю, означает не только отказ от всего советского проекта, но и от всего устремления Российской империи. Отказ от Ломоносова с его идеей, что «богатство России прирастать Сибирью будет», и даже от Ермака. Зачем же идти в Якутию, если не вовлекать ее в народнохозяйственный комплекс? И как строить Норильск в ямало-ненецкой окраине, не развивая ее экономику? Эта мысль — чуть измененный соблазн «демократов»: сбросить бы России имперское бремя, разойтись на 30 нормальных государств. Стянуться русским обратно в Московское княжество, ведь уже за Окой — национальные окраины, марийцы и мордва.
Без объяснений, как обухом по голове, отбрасывается один из священных принципов коммунизма: «В основе идеологии и практики обновления России не может находиться никому не понятный пролетарский интернационализм». Допустим, не может (хотя это — вопрос совсем не очевидный), но почему же «никому не понятный»? Сто лет был на знамени партии, и оказывается — никому (!) не был понятен. По-моему, как раз на эту тему было много сказано: в этом понятии обрела новую форму именно «всечеловечность», вселенская отзывчивость русской души. Выражаясь суконным языком науки, это— системообразующее свойство русских как этноса. Потому-то они и дошли до Тихого океана, хотя в начале XVII века их было всего столько же, сколько литовцев. Что же, КПРФ теперь будет это свойство изживать из России? Безусловный патриот и уж никак не пролетарский интернационалист философ К. Леонтьев объяснял: «Кто радикал отъявленный, то есть разрушитель, тот пусть любит чистую племенную национальную идею; ибо она есть лишь частное видоизменение космополитической, разрушительной идеи».
Конечно, чего иногда не скажет политик. Но ведь все это издается и переиздается, должно, видимо, стать ядром новой идеологии КПРФ. Как должны к этому относиться советские люди, 85 % которых обладают сильным державным мышлением («имперским сознанием»)?
