— В милицию я схожу сам, — повторил Геннадий Петрович. — Ты туда больше не бегай и не звони!
— А что мне еще делать?! Что?! — отчаянно выкрикнула Кристина. — Ведь никаких других дел у меня без Алеши не осталось!
Академик немного растерялся. Дочь действительно в последнее время занималась исключительно Алешей, не работала… Машенька жила у дедушки с бабушкой.
— Придется поискать себе занятие, пока мы будем искать Алешу, — с необычной для него жесткостью отозвался ректор. — Нужно занять себе руки и голову! Это единственный вариант. Можешь переехать на время к нам. Или пусть Маша поживет с тобой.
— Нет, — покачала головой Кристина, — не надо… Не хочу… Я буду жить здесь. Одна… И ждать Алешу…
Она начинала догадываться, кто украл сына, но боялась даже думать об этом и произносить имя…
Отец кивнул и с жалостью да легкой, почти незаметной обидой глянул на дочь. Ему захотелось напомнить ей о Машеньке, о себе, о матери, которые могли бы заменить Кристине Алешу. Мальчик вообще, на взгляд деда, пользовался неоправданными привилегиями в семье. А жизнь Кристины давно пошла наперекосяк. Не помогала даже излюбленная формула академика:
— Было бы здоровье, остальное купим!..
Мирно лежащий в Мавзолее Владимир Ильич этому постулату Воздвиженского поспособствовал немало. Хотя в последнее десятилетие уходящего XX века политическая грамотность и платформа молодежи поменялись самым коренным образом. И знакомые и коллеги с тайным злорадством нередко сообщали об этом охраннику «здоровья» Ильича.
Геннадий Петрович старался на эти россказни внимания не обращать. Поскольку его родное государство оставалось верным своим традициям и освобождать уютный домик-одиночку на Красной площади не спешило.
В свое время Воздвиженскому, матери Виталия и многим другим казалось, что брак Кристины и Виталия получится прочным. Поскольку его усердно скрепляли с двух сторон ректор мединститута и таинственные покровители семьи Ковригиных. Поначалу так и было…
После случайного знакомства в кабинете Воздвиженского Виталий стал форсировать события для возможности новой встречи. Надо торопиться… А это он умел. Ему понравилась девушка, ее отец привлекал парня давно, а ситуация в целом планировалась и выстраивалась идеально. В ней пришлись к месту и красота Кристины, и импозантность Виталия, и деньги обеих семей, и немалые возможности ректора… В общем, каждое лыко в строку…
Удачно получается, радовался Виталий. Даже очень… И все как-то само по себе… Даже ничего придумывать не пришлось и особо напрягаться.
Мать заметила его необычное радостное оживление.
— У тебя большие успехи с кандидатской? — осторожно спросила она.
— И с ней тоже, — охотно откликнулся сын.
— А с чем еще?
— С кем, — поправил Виталий. — Но об этом пока рано говорить… Когда все устроится, узнаешь.
— Симпатичная? — полюбопытствовала догадливая мать.
— Прелесть! — улыбнулся Виталий.
Но прелесть ни в коем случае нельзя упустить. Наверняка других претендентов хватало…
Виталий решил действовать с максимальной наглостью и проворством.
— А к вам дочка часто заходит? — спросил он, словно между прочим, своего научного руководителя.
— Редко. — Воздвиженский оценивающе осмотрел свое медицинское будущее. — Обычно мы с ней обо всем беседуем дома. Понравилась?
— Очень, — признался Виталий и взглянул на ректора просительно-умоляюще.
Ну конечно, если тот сейчас не поможет Ковригину, ему не видать больше Кристины. А значит, рассчитывать и надеяться на нечто серьезное не придется…
— Я что-нибудь придумаю, — охотно пообещал профессор. — Только учтите, молодой человек: Кристина — девушка непростая. Избалованная и слабенькая. Поэтому ее надо беречь и обращаться с ней предельно заботливо.
Особого желания пестовать жену у Виталия не было. Он предпочитал, чтобы берегли его и именно с ним носились, как с миллионом в кубышке. Но здесь выбирать, торговаться и выдвигать свои условия ни к чему. И Виталий ни на секунду не задумался.
— Я готов! — торжественно и почти искренне объявил он. — Тем более, что, как медик, знаю о болезнях больше других и многое умею. И все благодаря вам, Геннадий Петрович!
Эту фразу, тоже, кстати, процентов на восемьдесят правдивую, Виталий любил вдалбливать в голову своего научного мэтра, справедливо полагая, что много лести не бывает. Ее обычно всегда и всем недостает.
— А где вы встречаете Новый год? — вдруг спросил ректор.
Виталий на мгновение замялся. Этот вопрос пока оставался открытым. Приглашали друзья, девушки… Недостатка в знакомых Ковригин никогда не испытывал.
— Скорее всего, дома. С мамой, — солгал он. Виталий давно уже не встречал праздников с матерью. Она привыкла проводить их в одиночестве и вполне смирилась с вдовьей долей, не подозревая, что сила дьявола — в ангельском терпении.
— А если я приглашу вас к себе? — хитро прищурился Воздвиженский. — Встретить с нами Новый год? Нас всего трое: Кристина, моя жена Мария Михайловна и я. Четвертым будете?
— С удовольствием! — откликнулся Виталий. Он и не рассчитывал на такой блестящий вариант. — Только вы ничего не говорите Кристине… Пусть это будет для нее сюрприз!
— Договорились! — улыбнулся профессор.
Вечером Виталий впервые в жизни обратился к матери с неожиданной просьбой. Он сначала не знал, как лучше подойти к решению такого щекотливого дела. Но поскольку доказывать аксиому — Новый год приходит первого января — никому еще не приходилось, Виталию стоило вновь поспешить.
— Мама… — неуверенно начал он, — я никогда не просил тебя — об этом… Но сейчас мне очень нужно… Я хочу подарить одной девушке на Новый год необычное украшение ручной работы. Чтобы поразить и восхитить ее. У тебя большая коллекция отца… Я даже никогда ее не видел целиком. Пожалуйста, выбери что-нибудь на свой вкус!.. Или давай выберем вместе… Мне это позарез важно…
Мать вздохнула, улыбнулась и удивленно оглядела такого робкого, неловкого и совершенно не похожего на самого себя сына.
— А как ее зовут?
— Кристина… — пробормотал Виталий.
— Имя какое редкое… Она темная или блондинка?
— Темная… С карими глазами… Почти черными…
Мать вновь вздохнула и принесла из своей комнаты большую резную шкатулку — Виталий никогда ее не видел. Поставила на стол перед сыном и открыла. Виталий ахнул и поначалу даже отпрянул от ударившего в глаза блеска, переливов камней и изобилия украшений. Коллекция отца действительно оказалась огромной.
Мать внимательно наблюдала за ним. Сын не решался ни к чему притронуться и вытащить что-нибудь из шкатулки. И тогда мать молча опрокинула ее и вывалила содержимое на скатерть… Виталий ахнул вновь, не в силах сосредоточиться на чем-то одном. Он запустил в эту сверкающую, переливающуюся груду жадную лапу, не зная, что лучше ухватить…
