«Кому знать об этом лучше, чем мне?» — грустно подумала девушка и посмотрела на Микки, уже надевшую маску, которую Скайлер называла «посторонним вход воспрещен» — ее лицо стало непроницаемым, темные глаза были не более выразительными, чем затемненные стекла лимузина.
Скайлер знала, что Микки не заплачет. Она будет курить одну сигарету за другой и браниться, как помощник конюха, пока не выплеснет раздражение.
— Лошадь захромала, едва мы выехали на разминочный манеж, — объяснила Микки. — И я, попросив поменять нас местами с Эваном Саундерсом, бросилась на поиски врача.
Плечи ее поникли под старым жакетом, тесным в груди даже после того, как распустили швы. Она поставила правый локоть на левую ладонь и сунула в рот большой палец. Микки показала отличные результаты в отборочных выступлениях и имела все шансы завоевать приз в показательных. А теперь выяснилось, что все лето пропало даром. К следующему сезону им обоим исполнится восемнадцать и они потеряют право выступать в группе юниоров.
— Черт! — воскликнула Скайлер.
— Да уж, — откликнулась Микки. — Теперь придется объяснять отцу, почему он должен платить за содержание лошади, на которой шесть месяцев нельзя ездить верхом. Он и так уже пригрозил, что урежет алименты…
Скайлер смущенно отвела взгляд. Она знала, как много значат эти состязания для подруги: Микки стремилась не только завладеть лентой, но и доказать отцу, что прекрасно ездит верхом и способна завоевывать денежные призы в соревнованиях профессионалов. И если сегодня Микки победит, отец перестанет твердить, что дочь обходится ему в целое состояние.
Внезапно Скайлер осенило, хотя она почти сразу поняла, что потом пожалеет о своем решении.
— Ты могла бы выступить на Ченсе, — осторожно предложила Скайлер.
Микки устремила на нее ошеломленный взгляд. Проблеск надежды мелькнул в ее глазах и тут же угас.
— Забудь об этом.
— Выслушай меня. Ты и прежде ездила на нем верхом, он знает тебя. Помни только о водяной канаве.
Микки сжала кулаки.
— Ты знаешь меня, — звенящим голосом откликнулась она. — Я хочу победить и ради этого сделаю все.
Скайлер с вызовом взглянула на нее.
— Докажи!
Скайлер представила себе, что будет, если голубая лента достанется Микки. Об этой ленте Микки мечтала так же, как и Скайлер. Разница заключалась лишь в том, что Скайлер не угнетали финансовые соображения. У нее и без того было все — крупное наследство в виде трастового фонда, завещанный бабушкой коттедж, конь, который стоил так же дорого, как и дом.
Все, кроме прошлого.
Со стороны манежа донесся вибрирующий голос из репродуктора:
— Номер тридцать два, Мелоди Уотсон на Черном Рыцаре…
Черный Рыцарь, оказавшийся в списке десятым, завершит выступления, если Микки не примет решение за пятнадцать минут — именно столько времени нужно, чтобы снова взнуздать и оседлать Ченслора.
На выразительном лице Микки отражалась ожесточенная душевная борьба. Наконец она вздохнула:
— Ладно, будь по-твоему.
Ситуация была необычной. Но насколько знала Скайлер, правила Американской ассоциации конного спорта не запрещали менять лошадей в последнюю минуту перед выступлением. Возможно, кое-кто из судей удивился, но Скайлер думала лишь о том, правильно ли поступила, наблюдая, как Микки подводит Ченслора к воротам. Результат самой Скайлер по-прежнему оставался лучшим, и Микки считалась единственной серьезной претенденткой на титул и ленту.
«Должно быть, я спятила», — решила Скайлер и вспомнила о матери, которая в эту минуту сидела где-то на трибуне и наверняка растерялась.
Скайлер не сомневалась, что Микки поступила бы точно так же. И все-таки ей не удалось подавить чувства превосходства, когда Ченслор задел задней ногой верхнюю жердь на первом же препятствии, которое вместе с ней преодолел так легко. Микки пребывала в своем обычном воинственном настроении. Она брала барьеры как никто другой, почти упираясь подбородком в шею лошади, расставив локти и приподняв ягодицы так, что их могли бы заметить даже с диспетчерской башни ближайшего аэродрома. К счастью для нее, в этом виде спорта не назначали штрафных очков за отсутствие артистизма. Значение имело лишь умение преодолевать препятствия.
А Микки буквально перелетала через них.
«Господи, вы только посмотрите!» Ченслор уже прошел половину маршрута, лишь слегка замявшись у канавы с водой. К изгороди с рекламой «Гранд-Юнион маркета» конь несся так, что казалось, будто он сейчас врежется в нее, но Микки заставила его резко вскинуть голову и почти с места взять препятствие. Последняя тройная комбинация барьеров чуть не стоила ей штрафного очка, но она удачно взяла третье препятствие и вылетела в ворота. А когда на табло вспыхнули результаты, лицо Микки осветила счастливая улыбка: 32,805 секунды!
Она опередила Скайлер меньше чем на десятую долю секунды.
Скайлер не знала, радоваться ей или плакать.
Несколько минут спустя, на церемонии награждения, стоя с лентой в руке между Микки и Ченслором, Скайлер вдруг отчетливо вспомнила, как они, тринадцатилетние, склонились над унитазом. В тот день они объелись печеньем с шоколадными крошками.
— В следующий раз будешь знать, что сочувствие не всегда уместно, — пробормотала Микки под вспышки фотоаппаратов и жужжание камер. Слезы застыли у нее в глазах.
Скайлер вынула из кармана жакета носовой платок и протянула подруге.
— У тебя течет из носа.
— Спасибо. — Микки украдкой вытерла глаза.
— Не за что. Просто я хочу, чтобы мы вместе участвовали в финальных состязаниях. Вот там-то я и расквитаюсь с тобой.
О своем внезапном порыве альтруизма Скайлер не жалела, но не знала, рада ли победе подруги. Она призналась себе, что испытала бы большее ликование, если бы сама сжимала в руке голубую ленту. Но второе место — еще не конец света.
Скайлер досадовала лишь на то, что наметила на вечер разговор с матерью.
Значит, и в этом разговоре ей не суждено победить… единственным его результатом станет головная боль. Она предчувствовала, что истина окажется гораздо мучительнее лжи.
За ужином Скайлер с трудом заставляла себя есть.
В просторной высокой столовой Орчед-Хилла, чинность которой Кейт смягчила настенной росписью и сосновым стеллажом с мексиканской керамикой, Скайлер держалась крайне напряженно, поэтому была уверена: родители заподозрили неладное. Но, выслушав рассказ отца о новом проекте — преобразовании бывшего полицейского участка в Сохо в роскошные апартаменты — и увидев неподдельный интерес матери, Скайлер решила, что для родителей она вовсе не центр Вселенной.
Отец был озабочен — Скайлер сразу поняла это по его тону. Она давно знала: проект связан с огромным объемом работ, и с самого начала дело не ладилось. Мешали профсоюзные забастовки, махинации какого-то подрядчика, а теперь — неурядицы с зональными тарифами. В последнее время Скайлер все чаще слышала, как родители вполголоса говорят о деньгах. Похоже, фирма погрязла в долгах, но ведь отец часто повторял, что бизнес, связанный с недвижимостью, нестабилен. Скайлер не допускала и мысли о том, что с фирмой может случиться что-то плохое.
