Лиз с тоской посмотрела на мать. Как только ей в голову могла прийти подобная мысль?
— С чего ты взяла, что я брошу работу, даже если и выйду замуж? Я люблю свою работу. Пойми, мама, я ведь работаю не только ради денег. Это мое призвание, смысл моей жизни.
Мать поморщилась, словно ей попала на зуб перчинка.
— Смысл твоей жизни в том, чтобы утирать носы беспризорникам? Я не могу равнодушно слышать о том, как ты мотаешься по этим ужасным мрачным заведениям.
— Приюты и больницы — ужасные заведения?
— Совершенно ужасные. У тебя от них совершенно испортился характер. Никто не захочет жениться на кислой и надутой девице.
Лиз сокрушенно покачала головой. Мама неисправима. Не выносит ничего, что заслоняет солнце на ее лазурном небосклоне. Любопытно, а что думает об этом Гарри? В смысле, мистер Батлер. Когда он разговаривал с Джонни, в нем не чувствовалось обычной для богатых снисходительной жалости. Напротив, он чувствовал себя совершенно естественно и с искренним интересом расспрашивал о болезни ребенка.
Он действительно собирается подарить приюту миллион долларов? В том случае, если она согласится выйти за него замуж? Точнее, заключит с ним временное соглашение, кажется, он так это сформулировал. Вот это на самом деле важный вопрос. Неужели деньги так мало значат для него, что он разбрасывает их, словно конфетти из пакетика? Хотя, может быть, таким образом он успокаивает собственную совесть: ведь у него есть все, в то время как у других нет самого необходимого.
Но какое это имеет значение? Весьма сомнительно, что им с Гарри Батлером доведется еще хоть раз встретиться. Несмотря на то, что он обещал с ней связаться. Но что для него какое-то обещание? Люди вроде него дают обещания так же легко, как простые смертные жарят себе яичницу: часто и без лишних мыслей. Точно так же и предложения делают. Временно жениться, надо же придумать такое!
— Мама, не советую тебе забивать голову пустыми надеждами. Сомневаюсь, что я захочу еще когда-нибудь увидеться с Гарри Батлером.
Она не сомневалась. Она была в этом уверена.
— Не говори ерунды, Лиз. Поверь, полюбить богатого мужчину так же легко, как и бедного.
Лиз была вне себя от негодования. Кто бы говорил о любви!
— А разлюбить еще легче, правда? Потом, мне вовсе не хочется влюбляться.
Розмари с улыбкой повернула на пальце новенькое обручальное кольцо.
— Ты просто не понимаешь, от чего отрекаешься. Любовь — это рай на земле.
— Именно поэтому у тебя на счету четыре развода? — съязвила Лиз.
И сразу пожалела о сказанном. Мать скорбно поджала губы. Жалко ее, ведь она разводится не от большого счастья.
— Прости, мама. Зря я это сказала. Я не хотела тебя обидеть. Но пойми наконец: я не ищу себе мужа. Ни Гарри Батлер, ни другой мужчина мне не нужен.
Но так ли это?
Днем в кабинет доктора Элизабет Уилкинсон заглянула Мария, ее секретарша, и с непривычным оживлением сообщила:
— Пациент, которому назначено на два часа, уже здесь.
Лиз пошарила по столу.
— У меня нет на него карты. Принесите, пожалуйста, а потом проводите его сюда.
— Он пришел первый раз.
Лиз откинулась в кресле, разминая затекшие мышцы плеч и шеи.
— Тогда надо завести карту. Как его зовут?
— Гарри Батлер.
Сердце у нее упало, а потом подпрыгнуло и затрепыхалось где-то в горле. Что этот человек делает у нее в приемной? Может, принес ее сапоги? А вдруг он явился поговорить о том нелепом предложении? Да нет, не может быть, она сама прекрасно понимает, что всерьез такие предложения не делают. Не собирается он на ней жениться, равно как и она не собирается выходить за него замуж. Она вообще не собирается выходить замуж.
— Он вовсе не пациент.
Лиз решила, что Батлеру нечего делать в кабинете в ее приемные часы. К ней может прийти человек, которому действительно необходима помощь. А он будет отнимать ее время, морочить голову дикими планами и дурацкими фантазиями, опять выбьет Лиз из колеи на целый день.
Вот головная боль!
Она решительно отодвинулась от стола вместе с креслом и направилась к двери в приемную. Ей совершенно не интересно, что за игру он затеял, но она в этой игре участвовать отказывается. Какую бы роль ей ни предложили. Прежде чем распахнуть дверь, она остановилась и зачем-то расправила юбку.
На ней был простой рабочий костюм с юбкой, прикрывающей колени. Может, и надо было послушать мать и купить новые туфли, мелькнула непрошеная мысль. Хорошо бы с каблуками повыше, тогда ноги смотрелись бы эффектнее. А руки! Давно пора сделать маникюр и покрасить ногти. Хотя бы бесцветным лаком. А косметика? Почему у нее в портфеле нет хотя бы губной помады!
Ты что, спятила? — одернула сама себя Лиз. — Мама была бы счастлива. Засуетилась, как невеста перед смотринами. Это же Гарри Батлер, самый избалованный мужчина на свете. Никаким маникюром и макияжем его не удивишь!
Ну и что с того, что избалованный, назойливо бубнил внутренний голос. Зато красивый…
О чем она думает? Нет, вся беда в том, что она не думает. Если бы она на минутку включила мозги, то не бесилась бы, как подросток при виде какого-нибудь рок-идола. Ясно, что в таком состоянии она не может разговаривать с Гарри Батлером. Пусть секретарша с ним разбирается. Пусть посоветует ему другого психоаналитика. Или даже двух. Ему не помешает.
Лиз тихонько приоткрыла дверь.
— Мария, — позвала она. Голос прозвучал робко и неуверенно. — Мария! Избавьтесь от него. Скажите…
Она осеклась. Прямо перед ней стоял Гарри Батлер.
Он шагнул вперед. Сначала одно мощное плечо, затем второе решительно протиснулись в дверь. Этот невыносимый человек явился к ней в кабинет по-хозяйски, словно он тут живет.
— Почему это от меня надо избавляться? В прошлый раз вы были в претензии за то, что я пришел не вовремя. Что ж, я исправился. Позвонил и заранее записался на прием. Явился без опоздания. Так что в моем распоряжении ровно час вашего времени.
Он нарочитым жестом задрал руку к самым глазам, сверился с часами и постучал ногтем по циферблату совсем как она на стоянке возле приюта неделю назад.
Она чуть не поперхнулась. Целый час наедине с Гарри Батлером! У нее перехватило дыхание. Лиз стиснула руки. Нельзя распускаться, ничего страшного не происходит.
— Что вам нужно?
Он закрыл за собой дверь и еще раз окинул взглядом кабинет. Обстановка была продумана так, чтобы в ней уютно себя чувствовали дети, а не взрослые.
— Кажется, в прошлый раз я ясно все объяснил. Вы мне… Мне необходима ваша помощь.
У нее внутри все перевернулось, как это бывает на американских горках. Значит, она ничего не придумала. Предложение действительно было. Жар, охвативший все члены, непреодолимое влечение, головокружение — все это было. О Боже!
