— Вот бедняжка. Такой красавчик, и без ног, — услышал он отрывок разговора между двумя девчонками.
Патрик невероятно разозлился. Глупые курицы! Он живет в самом шикарном доме, у него есть все, что душе угодно. Родители готовы выполнить любое его желание. В один прекрасный день он станет баронетом и главой семейной компании. Как они смеют жалеть его! Но потом, сидя в своей комнате и наблюдая в окно за отъезжающими гостями, Патрик постепенно успокаивался. Действительно, как еще могли воспринимать его эти девицы. Несчастный убогий калека. Не больше. Эта мысль была настолько отвратительна, что Патрик совсем перестал спускаться вниз, когда к Джеффри приходили гости.
Джеффри вел совсем другой образ жизни. Он влюблялся с невероятной легкостью. Светленькая Мэри, темненькая Джейн, соседка по парте Тереза, задумчивая Элен и хохотушка Катрина… МакКойны путались в веренице лиц и имен. Каждый раз Джеффри уверял всех вокруг, что это первое серьезное и настоящее чувство, но родители потихоньку посмеивались. Он говорил об этом лет с двенадцати, и никто не сомневался, что если сегодня он плачет из-за разбитого коварной Анжелой сердца, то завтра уже будет строить планы завоевания легкомысленной Ребекки. Страдания Джеффри в расчет не принимались.
С Патриком дело обстояло иначе. Он почти нигде не видел представительниц противоположного пола. Поначалу ему было не до них — его больше интересовали собственные ноги, чем окружающие женщины. Первой осознанной симпатией стала Кэрол Форрестер, дочь партнера Френсиса по бизнесу. Она была на два года старше Патрика и казалась ему невероятно красивой. Патрик робел в ее присутствии и не смел вымолвить ни слова.
Кэрол хорошо относилась к Патрику, проводила с ним много времени. Постепенно он избавился от смущения и начал разговаривать с ней. Патрик не мог даже заикнуться о своих чувствах, но начинал надеяться на то, что нравится этой кареглазой рыжеволосой Кэрол. Но однажды он понял, что глубоко заблуждается.
Ему не спалось, и он решил немного посидеть в саду. К этому времени Патрик уже научился управляться со своей коляской без посторонней помощи, поэтому мог свободно передвигаться по дому, не доставляя никому лишних хлопот. Возвращаясь к себе (а было уже около двух часов ночи), он заметил, что дверь в комнату Джеффри приотворилась. Оттуда выскользнула полуодетая Кэрол. Крадучись, она пошла по коридору и свернула к своей спальне, располагавшейся в дальнем крыле дома. Патрика, вжавшегося в оконную нишу, она не увидела.
Несколько дней Патрик не мог прийти в себя. То, что его восемнадцатилетний брат лучше осведомлен в вопросе взаимоотношения полов, не было для него сюрпризом. Патрик неоднократно становился свидетелем страстных сцен, не предназначенных для посторонних глаз. Джеффри, собираясь проводить домой свою очередную подружку, на самом деле надолго задерживался с ней в своей машине прямо под окнами комнаты Патрика. Он как-то указал брату на его неосторожность, и с тех пор Джеффри увозил своих подруг куда-нибудь подальше от дома, хотя те изо всех сил рвались к роскошному особняку МакКойнов. Но в случае с Кэрол все было по-другому. У Патрика не укладывалось в голове, как девушка, с таким вкусом беседовавшая с ним о философии и религии, могла беззастенчиво проводить ночи в постели мальчишки на шесть лет ее младше. Патрик с мучительной ясностью осознавал, что он сам не являлся мужчиной в глазах Кэрол.
Правда, не все женщины придерживались ее мнения. Патрик неоднократно ловил на себе заинтересованные женские взгляды. Казалось, его увечье делало его еще привлекательнее для некоторых девушек. Им не терпелось проверить, до какой степени была парализована нижняя половина его мускулистого тела, красоту которого не могла изуродовать даже инвалидная коляска. Патрик чувствовал их внимание, но не собирался становиться объектом для исследования.
Других привлекало его положение. Многие из знакомых семьи МакКойнов были бы не прочь породниться с ними. Сыновей было всего двое, кандидаток в миссис МакКойн гораздо больше, поэтому некоторых не смущала болезнь Патрика. Наоборот, они считали, что покорить его легче, чем непоседливого Джеффри. Достаточно только обратить внимание на несчастненького мальчика, и он осыплет добрую девочку неслыханными богатствами. Патрика от души забавлял тот неестественный тон, в котором подобные охотницы за деньгами разговаривали с ним. Он каждый раз доказывал им, что они жестоко заблуждались, полагая, что без труда окрутят его. Он не поддавался на дешевые уловки. Здесь Джеффри был солидарен с братом, высмеивая девушек в лицо и получая за это нагоняй от родителей.
— Слушай, Пэт, — обратился к нему однажды брат. Патрик заметил смущение на лице Джеффри, такое необычное для его нахальной физиономии. — Ты не хотел бы сходить, поразвлечься куда-нибудь? Мы могли бы это вместе устроить… — Джеффри смотрел куда-то вдаль, старательно избегая взгляда Патрика.
— Ты имеешь в виду «пойти по девочкам»? — насмешливо спросил Патрик. Его забавляла растерянность Джеффри. — А ты уверен, что меня это интересует?
— Не говори ерунды. — Джеффри неожиданно посерьезнел. — Как хочешь, но можно было бы устроить. Я как раз собираюсь в город.
Патрик посмеялся и отклонил предложение Джеффри, хотя внимание брата его порадовало. Надо же, волнуется о его здоровье.
Но Патрик не нуждался в подобной заботе. Он предпочитал ни от кого не зависеть, стремился к самостоятельности, насколько это было возможно в его положении.
Первой его женщиной стала Лиз, медсестра, которую Грейс наняла, чтобы ухаживать за Патриком. Ему было тогда семнадцать лет, и он страшно смущался, когда молодая девушка раздевала его или отвозила в ванную. Более интимные процедуры он не доверял никому, даже Грейс, стараясь все делать сам. Двадцативосьмилетняя Лиз была влюблена в своего молодого пациента. Она никогда не видела столь красивого мальчика, и ей было жаль его до слез. Однажды вечером, когда в доме никого, кроме слуг, не оставалось, Лиз попросили переночевать в особняке, хотя раньше она не жила в доме, а только приходила каждый день. Она с радостью согласилась, ей было приятно общаться с Патриком. Денег платили много, работа была необременительна. Она на самом деле не совсем понимала, зачем МакКойны вообще взяли сиделку. Патрик вполне обошелся бы и без ее помощи. Но она не задавала лишних вопросов и зарабатывала деньги, когда видела возможность для этого.
В ту ночь Патрик долго не мог уснуть. Он сидел у окна, смотрел в сад. Ветер трепал деревья, и Патрику было невероятно тепло и уютно в своей комнате. Неожиданно он почувствовал, как кто-то коснулся его плеча. Он резко обернулся. Перед ним стоял Лиз в полупрозрачном халатике. Он видел ее грудь, соблазнительно просвечивающую сквозь кружевную ткань. У Патрика пересохло во рту.
— Скучаешь? — прошептала она, наклонилась к нему и поцеловала в губы.
Патрик замер. Кровь ударила ему в голову. Он плохо соображал, но уже в следующее мгновение древнейшие инстинкты проснулись в нем. Он обнял Лиз и привлек к себе. Она устроилась у него на коленях, прижавшись к нему всем телом.
— Почему бы нам не согреть друг друга в этот холодный вечер? — игриво спросила Лиз. — Тем более что в доме никого нет…
