Слабая улыбка осветила ее лицо.
– Спасибо.
Она устало вздохнула.
– Через десять минут мы будем дома, – утешил он ее.
– Это ты будешь дома, а не я.
– Давай перестанем пререкаться, Айрис. Больше она не вымолвила ни слова.
– Постарайся не выглядеть перед портье так, будто ты меня ненавидишь.
Ему так хотелось нежно поцеловать ее в нос, несчастную и измученную, вытащить оставшиеся шпильки из ее прически и рассыпать волосы по плечам. Но он просто вышел из машины и открыл перед ней дверку галантным жестом. А потом обвил рукой ее талию, на ходу здороваясь с портье.
Когда за ними закрылась дверь лифта, он отпустил ее и сказал без всякого выражения:
– Завтра мы идем на обед. Приглашены еще три пары. Я буду в деловом костюме. Будь готова к семи.
– Я заведу будильник. На этот раз я не забуду.
Обидно, что его так легко можно забыть, вот в чем дело. Джералд открыл ключом дверь и, не поворачиваясь, подождал, пока она первой войдет к квартиру. Айрис прошла мимо него и бросила на ходу:
– Сладких тебе сновидений.
С удивлением он заметил, что она прошествовала в свою комнату без обычной грации.
Джералд развязал галстук, налил себе виски и не стал разбавлять его содовой. Что там по телевизору? Комедия? Драма? Детектив? Какое это имеет значение… Какая разница… Что угодно, лишь бы забыть об Айрис и ее зовущем теле. Не забыть бы только, что она прирожденная актриса…
5
Следующим вечером Айрис без десяти минут семь вышла в гостиную. Но, похоже, теперь опаздывал Джералд. Ей не оставалось ничего другого, как рассматривать великолепные полотна, украшавшие стены комнаты.
В семь часов она услышала поворот ключа в замочной скважине. В комнату стремительно вошел Джералд, на ходу развязывая галстук. Увидев Айрис, он замер на месте.
– Ты уже готова? – удивленно протянул он.
– К твоему сведению, я не всегда опаздываю.
– Но всегда споришь. Я приму душ и через десять минут буду в полной готовности. Пока выпей что-нибудь.
Айрис вовсе не собиралась пить. Наоборот, ей нужно оставаться кристально трезвой весь вечер. Она взяла маленький блокнот и стала копировать небольшой рисунок Пикассо. Джералд Стоктон для нее ничего не значит. Совершенно ничего.
Если бы Стефан Кенел был еще жив, ему пришлось бы благодарить ее за то, что она делает для него, стоя на коленях. Хотя, если бы Стефан был жив, она бы здесь не сидела.
У нее были ледяные руки, рисунок не получался. Она швырнула записную книжку на кресло и подошла к окну, рассеянно глядя на зелень парка. Вскоре Джералд вернулся в комнату, на ходу застегивая золотые запонки. Белоснежная рубашка подчеркивала ширину его плеч. Его волосы, еще влажные после душа, заворачивались в колечки над ушами.
– Завтра – моя очередь опаздывать.
– У тебя завтра выходной. Я улетаю в Оттаву на деловую встречу и вернусь лишь к девяти часам.
Она вздохнула с облегчением, даже не стараясь это скрыть. Они вошли в лифт. Джералд сдержанно проговорил:
– Послезавтра утром мы вылетаем в Швейцарию. Не вздумай надеть что-либо подобное там.
«Не смей указывать, что мне делать», – подумала Айрис.
– А разве тебе не нравится мой наряд? – провокационно протянула она, взмахивая своими длиннющими ресницами. – Но ведь это ты мне купил, разве забыл? Ты еще сказал, что не можешь дождаться, когда же мы наконец вернемся домой и ты снимешь с меня это платье.
– Если твои бронзовые скульптуры перестанут покупать, ты всегда сможешь переквалифицироваться в актрисы для низкопробных фильмов, – отрезал Джералд. – Хозяина вечера зовут Алан, а его жену, которая имеет на меня виды, – Камилла.
– Фи, какой у нее вкус… – проронила Айрис, накидывая на плечи черную шаль.
– Прекрасная идея – взять шаль. Теперь ты наверняка не схватишь воспаление легких, чего я так боялся.
Ее изумрудно-зеленый топ имел глубокий вырез. Широкие шелковые брюки нежно скользили по ногам. Почему этот Стоктон заставляет ее чувствовать себя неуверенной школьницей? Она сто раз надевала этот костюм, и у нее никогда не возникало никаких сомнений по его поводу. Ей захотелось, чтобы этот вечер закончился, не начавшись, и она бы осталась одна в своей спальне, подальше от человека, который так выводит ее из себя.
Айрис почувствовала руку Джералда на своем плече, повернулась к нему и с изумлением ощутила, как его губы скользнули по ее шее. Ее пульс участился, а затем понесся с чудовищной скоростью. Дверь лифта открылась.
– Ты можешь оставить свои шутки. В холле никого нет, – ядовито шепнула она.
Не отрывая губ от ее кожи, он прошелестел:
– А как же скрытые камеры?
Ощущение его дыхания на коже взвинтило ее нервы. Дрожащей рукой она коснулась его густых волос, неожиданно шелковистых на ощупь, и сказал дрожащим голосом:
– Дорогой, мы и так уже опаздываем. Когда Джералд отодвинулся от нее, его рука скользнула по ее груди, и ее сердце провалилось куда-то, а соски натянули тонкую ткань. Она укуталась в накидку и почти побежала к машине. Как могло ее тело так реагировать на человека, которого она одновременно боялась и ненавидела?
Сколько раз за время их бурных отношений Клем обвинял ее во фригидности? За последние годы ни один мужчина, с которым она встречалась, так и не склонил ее к роману. Она уже давно убедила себя в том, что секс не для нее.
Но она ведь и не собирается заниматься сексом с Джералдом. Об этом не может быть и речи.
– Что-то ты тихая сегодня, – удивленно заметил Джералд, заводя машину.
Она вздрогнула.
– Я всегда такая без зрителей.
– Замерзла?
– Нет, – коротко ответила она, заворачиваясь в шаль.
– Смешно. Иногда ты ведешь себя, как девственница викторианских времен, – хмыкнул он, вливаясь в поток машин.
У Айрис защипало в глазах, она почувствовала, что слезы где-то на подходе. Но она никогда не плакала, так что и Джералду не удастся увидеть ни единой ее слезинки.
Неожиданно она сказала с яростной откровенностью:
– Я так устала от всех этих грязных намеков и презрительных ухмылок, от мужской глупости. Сколько раз в меня плевали, поверив инсинуациям Клема, забыв спросить, что я-то думаю по этому поводу. И ты такой же. Ты обвинил меня во всех грехах еще до того, как я вошла к тебе в кабинет. Мне наплевать, что ты обо мне думаешь… Но говорить с тобой я не желаю.
Айрис отвернулась к окну и прикрыла глаза. Оба молчали. Наконец они завернули на подъездную аллею, и Джералд проговорил:
