Оба несколько мгновений молчали.
– Тиарнан не может обойти тебя в игре, в которую даже не вступал, – проговорил Тьер.
– Что, заключаешь пари?
– Я никогда не заключаю пари. И уж конечно, не поставлю моего единственного ястреба. Не унывай! Что бы ни было, а девица цела – и мы тоже. Если ее действительно нашел Тиарнан, то, может, он в нее влюбится и оставит Эллин тебе.
Ален заметно повеселел:
– Ты думаешь, он мог бы? Тьер пожал плечами:
– Давай скажем так: она – наследница Шаландри, а у Элин приданое в пятьдесят марок и несколько акров земли. Я бы сказал, что в леди Мари любой может влюбиться. Я определенно мог бы.
– Правда? – спросил Ален, с удивлением глядя на своего уродливого кузена.
– Совершенно определенно, – ответил Тьер.
Он удрученно признался себе, что уже немного влюбился. Сотня свечей святому Михаилу! Чистая глупость: сероглазая наследница – не для безземельных рыцарей. Сто свечей по цене серебряный пенни за фунт!
Они действительно догнали леди Мари Пантьевр Шаландрийскую на дороге в Бонн-Фонтейн. Примерно в трех милях от аббатства они увидели отряд, медленно двигавшийся по дороге впереди них. Женщина в белой головной повязке и черном платье ехала верхом в сопровождении трех мужчин: двух монахов и одного охотника в испачканном зеленом костюме. Еще до того как они поравнялись, Тьер понял, что мужчина в зеленом действительно Тиарнан Таленсакский. Он видел его при дворе, и даже сзади его костюм и легкая походка были узнаваемы. Он посмотрел на своего кузена и убедился, что тот снова мрачно нахмурился. Мари повернулась в седле, чтобы устремить на них свои неприветливые серые глаза. Ее лицо было в темных синяках, а одну руку она прижимала к боку, как будто он был ушиблен. На ее лице читалась глубокая печаль.
– Матерь Божья, леди Мари! – воскликнул Тьер, на секунду забыв свое подчиненное положение и правила приличия и заговорив раньше Алена. – Что с вами случилось?
Мари устало посмотрела на него и не ответила. Она боялась, что у нее сорвется голос. После всего случившегося ее вернули похитителям, словно беглую крестьянку! Они ехали рядом – та же стена металла, как и два дня назад. Тяжелый, круглолицый, беспокойный Гийомар, уродливый Тьер и Ален, чье прилизанное благообразие испортила двухдневная щетина, появившаяся на прежде чисто выбритом подбородке. Он хмурился, тогда как остальные двое казались просто потрясенными. Она устала от них, устала от своего наследства, плена и спасений. Ей хотелось оказаться кем-то другим, простой крестьянкой, которая никого не может заинтересовать. Она позволила своему взгляду опуститься с них на Тиарнана, державшего под уздцы фермерскую лошадь, которую ей одолжили. Мари знала, что он держал ее так, чтобы она не могла убежать: с того момента, как посланец аббата сказал ему, почему она оказалась в лесу, он был намерен вернуть ее похитителям. Но ей все же казалось, что он не замешан в этом неприятном деле. Он смотрел на рыцарей с бесстрастной настороженностью, словно их появление обрадовало его так же мало, как и ее.
– На нее напали грабители! – возбужденно сообщил один из послушников в коричневом одеянии. Он сообщал эти волнующие подробности всем, кто им встречался. – Но по милости Божьей лорд Тиарнан услышал ее крики и успел вовремя, чтобы спасти ее от великого бесчестья.
Мари хотелось упасть с лошади и провалиться сквозь землю. Все ее усилия оказались тщетными. Ей не удалось совершить побег, и теперь она стала предметом, на который можно было глазеть, – несчастной девицей, спасенной от невыразимого позора. Она гневно потянула головную повязку, пытаясь закрыть хоть часть синяков.
Как и следовало предполагать, Ален адресовал Тиарнану взгляд, полный возмущения.
– Да хранит вас Бог, Ален де Фужер, – вежливо проговорил Тиарнан. – И вас, Тьер. И Гийомара.
Тьер восхищенно покачал головой. Ему понравился скрытий упрек собеседника – типичный для него.
– Да хранит вас Бог, Тиарнан Таленсакский, – ответил он. – И спасибо вам. Мы с ума сходили, тревожась за леди Мари, и, похоже, мы не зря тревожились. Она была нам доверена, и мы были бы опозорены, если бы с ней случилось что-то дурное. Что произошло?
Тиарнан взглянул на Мари, которая опустила голову и смотрела теперь на свое седло.
– Дама зашла в лес, чтобы ее не поймали на дороге. Эон из Монконтура нашел ее у источника Нимуэ, примерно в двух с половиной милях к югу от Шателье, и повел себя так, как и можно было ожидать. Однако она храбро ему сопротивлялась и звала на помощь, а я оказался недалеко и услышал ее. У нее ушибы и вывихнутое плечо, ничего более серьезного.
– А что стало с Эоном? – спросил Ален.
– Убежал, – бесстрастно ответил Тиарнан. – Лорд Тиарнан застрелил двух его товарищей, – вставила Мари, внезапно поднимая голову. Он не имел права говорить так, будто грабители просто убежали без всякой борьбы. Он вел себя как герой, и ему следует отдать должное. Возможно, он пытался сохранить ее репутацию, но не годится, чтобы она была куплена ценой его собственной. – Наверное, он застрелил бы и Эона тоже, но Эон приставил нож мне к горлу и пригрозил, что убьет меня, поэтому лорд Тиарнан согласился сражаться с ним на ножах. И когда они сражались, грабитель набросил на голову Тиарнану свой плащ и убежал. Трус!
Она гневно посмотрела на Тиарнана. Его глаза искрились смехом.
– Я согласился с ним сразиться потому, что он назвал меня трусом, – мягко поправил он ее. – Возможно, вы нас не поняли, ведь мы разговаривали по-бретонски. Он угрожал вам, потому что решил, что я – возлюбленный, на встречу с которым вы пришли. Когда я сказал ему, что это отнюдь не так, он вас отпустил.
Мари снова понурилась и быстро заморгала. Да, это отнюдь не так. Пожелание, чтобы это было именно так, еще не оформилось в ней, но обида на то, что это не так, поднималась в ее душе и причиняла боль.
– О! – тихо проговорила она. – Да, я не понимала, что вы говорили.
Ален тоже моргал глазами. Он не просто потерял девицу, которую ему полагалось оберегать: его соперник нашел ее в смертельной опасности и спас. Он надеялся расположить к себе герцога, а вместо этого будет возвышен его соперник. Это было несправедливо до полной нелепости. По-ребячески злорадно он спросил:
– А что вы делали у источника Нимуэ? Этот лес принадлежит герцогу. Он вам дал разрешение там охотиться?
«Ошибка, – подумал Тьер. – Мелочное обвинение в браконьерстве только показывает, что ты не умеешь проигрывать. И всем известно, как Тиарнана любят при дворе. Очень может быть, что у него есть разрешение охотиться, где ему вздумается. Бедняга Ален!»
– Я искал того крупного оленя, который ушел от нас в прошлый крестопоклонный день, – ответил Тиарнан. Он, как всегда, выглядел безмятежно серьезным, но Тьер успел заметить, как блеснули его быстрые глаза: Тиарнан знал, почему Ален это сказал. – Я хотел проверить, остался ли он в этой части леса. Герцог мог бы славно на него поохотиться, когда начнется сезон.
